Оставив дверь в покое, Халлек изучил стену возле неё, в поисках какого-нибудь поворотного валуна, но ничего, кроме неровно стёсанного серого гранита, не нашёл. Зверюги вновь принесли дичь, и нордхеймец решил отвлечься на ужин. Ломать деревяшку было бессмысленно и опасно, а открыть как-то надо. Он швырнул подвернувшийся камень в конец пещеры и попал в ручей, который там вновь нырял под скалу. От звонкого булька по всему залу отдалось эхо, придя от самой дальней стены с задержкой. Халлек повертел следующий камень в руке. Ещё не до конца понимая, на что его навёл этот отклик, он отошёл к самому истоку и запустил добрых два фунта с размаху. Камень гулко шлёпнулся в ручей, на этот раз «второе эхо» пришло ещё позже. Совсем чуть-чуть, но бросив ещё несколько камней с разных мест, он убедился, что ему это не мерещится. Ящерорыси с интересом следили за его упражнениями.

— Так, — пробормотал он себе под нос. — Пещера это полость. Звук приходит с задержкой. Задержка зависит от расстояния. Значит я мог бы по задержке узнать расстояние до стен, если бы умел её вычислять. И потом размеры полости. Полости…

Халлек почесал лоб, посмотрел на чешуйчатых тварей и потрепал вожака по загривку. Он встрепенулся, вскинул морду, потянулся почти совсем по-кошачьи. Почти — потому что мешало иное расположение лап.

— Ты можешь послушать эту дверь?

Ящерорысь повернула голову и посмотрела на него с задумчивым выражением.

— Ну я не знаю как тебе объяснить. Попробуй услышать, что за ней, в каких местах эхо самой двери слышится по другому?

Кажется, она поняла, чего хочет Халлек, подошла к двери, потыкалась рылом, обнюхала. Потом отошла на несколько шагов и внимательно посмотрела на неё, поводя головой. Вернулась, уверенно поскребла лапой место чуть выше середины, ближе к правому краю. На тёмном дереве остались треугольные канавки, а с бронзовой головки снялась завитушка стружки. Халлек криво усмехнулся. Коготки те ещё.

— Значит здесь. Попробуем.

Он подобрал небольшой гранитный обломок, взял его поудобнее и начал с силой нажимать стяжки там, где легли следы от когтей. Одна головка подалась, потом вторая… внутри заскрежетало, дверь вздрогнула и поехала вбок, обнажая бронзовые полозья. Халлек посмотрел на её толщину — локоть с гаком — и шагнул в тёмное помещение, дальняя стена которого угадывалась во мраке. Пахло травами и каким-то душистыми смолами. Время, проведённое в пещере, дало его глазам привычку к сумеркам, вскоре Халлек сумел нащупать на стене держатель с факелом. Он вернулся к кострищу, взял пучок хорошо просохших веточек, поджёг его и запалил почти окаменевшую смоляную розетку. Неровный желтоватый свет отбросил темноту, и взгляду нордхеймца предстал саркофаг из потемневшего от времени металла. На боковой плите была отлита сцена из какой-то битвы. Халлек отыскал ещё два факела и присел рассмотреть, что же там изображено. Увидев, мгновенно вспомнил письмо, оставленное Низой. Это была сцена из битвы. По размерам саркофага можно было предположить, что в нём покоится некто обычных человеческих размеров. Но если владыки пали в той битве вместе со своими армиями, кто позаботился о захоронении? Сдвигать крышку Халлек пока не пытался, одному это не под силу без инструментов. Не мечом же её сковыривать, здесь заступ нужен.

Он вышел из склепа и отошёл на такое расстояние, чтобы охватить взглядом пространство перед входом и местом, где раньше был завал. А откуда свалились камни? Да вон оттуда, сверху. Халлек заглянул с одной стороны, потом перепрыгнул через ручей, заглянул с другой. По всему выходило, что завал в прошлом был чем-то вроде навеса над входом в склеп. А значит, пещера это…

Халлек зажмурился, стараясь выбросить из головы то, что уже успело приесться взгляду. Открыл глаза и ещё раз осмотрелся. Вот стены, вот склеп, скол навеса, немного изогнутые обводы по бокам говорили за то, что это были две нисходящие плавными дугами ограды, вытесанные прямо в камне. Тогда ручей мог протекать как задуманная часть всей усыпальницы. А потом случилось что-нибудь, перекосившее здешние места, и гробница ушла под землю. Ни в одной из сохранившихся хроник не было сказано, когда же проходила та война, но первые хенлитские записи отмечены примерно полутора тысячами лет назад. Любая большая битва приводит земли в неустройство на многие годы, а если полыхало повсюду? Халлек не брался представить, сколько времени ушло на то, чтобы возродилось хоть какое-то государство.

Как бы там ни было, гробница оказалась под землёй, её накрыло огромной каменной плитой, от сотрясения обрушился навес, всё перекосилось. И теперь сверху просто степь и засыпанная снегом жёсткая трава. Да где-нибудь неподалёку из-под камней бьёт родник.

Нордхеймец покачал головой. Мысли в неё лезли непривычные, слишком возвышенные. Он поглубже вздохнул и перешёл к более приземлённым размышлениям. Например, как сковырнуть металлическую плиту. Он позвал вожака стаи, развалившегося возле ручья грудой чешуек. Ящерорысь подошла, потрогала саркофаг и отвернулась, покачав головой. Наверное, металл был ей не по зубам, то есть не по ушам. Халлек самостоятельно ощупал все стороны, обстучал рукояткой кинжала и не особенно надеясь на успех, всё же попробовал поддеть крышку с помощью меча. И очень удивился, когда она приподнялась на волосок.

Отложив меч, он провёл кинжалом по свободному от украшений краю плиты. Стальное лезвие оставило на поверхности чётко различимую царапину.

— Занятно, — протянул Халлек и на этот раз уверенно вставил остриё меча в оставленный первой попыткой след. Пошевеливая мечом из стороны в сторону, он углубил его на полпальца. Крышка медленно, но верно поднималась. Поднажав, Халлек повёл меч вверх. Сталь угрожающе изогнулась, но усилие уже передалось на плиту. Та тронулась с места и соскочила с клинка. Он поднажал ещё в двух местах, после чего упёрся в сдвинувшуюся крышку и, попыхтев, столкнул её. Тянула она никак не меньше, чем на двадцать пять пудов, но была явно не из железного сплава — такая плита не подалась бы ему, хоть пуп развяжи.

Халлек убрал меч и поднял повыше два факела. Саркофаг на две ладони от края был затоплен вязкой, какой-то жидкой тьмой. Она колыхалась, подобно воде, слегка облизывая тусклые металлические стенки. Нордхеймец замер, не дыша. Обычное его чутьё на опасность сейчас молчало, но касаться этого вещества он не хотел. Ждал. Рядом, положив лапы на край, заинтересованно сопел вожак ящерорысей — Халлек впервые услышал от него хоть какой-то внятный звук. Но вот тьма зашевелилась и стала изменять свой вид, она приподнималась в середине и становилась похожей на фигуру человека, накрытую тяжёлой тканью. Мужа крепкого, массивного, вогнавшего бы в зависть любого из ныне живущих соотечественников Халлека. В его руках, сложенных на груди, обрисовывалась рукоять меча. Далее тьма спадала складками.

Отовсюду загремел голос, каким только грохот битвы перекрикивать:

— Кто ты, потревоживший моё посмертие?

Халлек назвался. Он чувствовал, что врать этому — себе дороже.

— Сколько лет прошло, что я не ведаю о таком крае?