— Закончился срок командировки. Пора домой.

— Жаль, — искренне вздохнул Манфред вздохом крокодила, у которого из пасти ушла лакомая добыча, — очень жаль. Билл, кстати, просил передать, что если ты выберешь путь сотрудничества, то он гарантирует тебе миллион крон.

— Передай Биллу, что я гарантирую ему два миллиона крон, если он будет сотрудничать со мной. А теперь иди домой.

Несмотря на отсутствие разведвозможностей, Ж. наотрез отказался от сотрудничества.

Улыбаясь и извиняясь, Манфред ушел и навсегда исчез из моей жизни. Товарищи потом сообщали мне из Копенгагена, что он после моего отъезда стал пить, перестал бриться и следить за своим внешним видом. Переживал, значит.

Он пытается найти свое потерянное лицо.

Зато во второй командировке американцы оставили меня в покое. Каждый раз, когда я в Стокгольме сталкивался где-нибудь на приеме с установленным сотрудником ЦРУ Майклом, он многозначительно жал мне руку, смотрел в глаза и, улыбаясь, проходил дальше. Мне это нравилось больше. Приятно, когда противник относится к тебе с уважением.

Подобного рода эпизоды были типичными для того времени, а подставы — наиболее излюбленными формами дискредитации разведчика.

Датская контрразведка тоже не сидела сложа руки и старалась, как могла, не отставать от своих старших братьев. Время от времени под видом доброжелателей, захотевших положить жизнь на алтарь строительства коммунизма в отдельно взятой стране, она засылала в посольство свою агентуру, снабдив ее предварительно каким-нибудь «горячим» материалом.

Буквально накануне моего приезда в Копенгаген датчане сделали нам подставу, соблазнив А. Серегина и Н. Коротких каким-то натовским документом. Заявитель пришел в посольство и предложил свои услуги. Самой информации он с собой не взял «по соображениям безопасности», а предложил передать ее на встрече в городе. Оперработники решили рискнуть и посмотреть, что из этого получится на самом деле.

Уже на подходе к месту встречи они обнаружили, что оно буквально напичкано автомашинами наружного наблюдения. Тогда они развернулись обратно и поспешили к своей машине, оставленной за углом. В это время на сцене появился доброжелатель с пакетом в руках (контрразведке ничего не оставалось делать, как срочно выпускать его из засады, чтобы все-таки попытаться всучить дипломатам компромат). Он бежал за удаляющимися Серегиным и Коротких и жалобным голосом умолял:

— Господа, куда же вы? Я принес обещанное!

Но господа сочли за благоразумное побыстрее укрыться на советской территории на Кристианиагаде, где чувствовали себя более уютно и безопасно.

Все разведслужбы используют доброжелателей — добровольцев на сотрудничество — и добиваются зачастую неплохих результатов. Только надо убедиться, что доброжелатель настоящий, а не прошел предварительный инструктаж у инспектора ПЭТ Енсена. Конечно, в поведении агента контрразведки можно отыскать даже при первой беседе настораживающие моменты и определенные несоответствия, но ведь приход в иностранное посольство и честного заявителя, многим рискующего и делающего это в первый и, возможно, единственный раз в жизни, тоже может вызвать массу вопросов. Жизнь многогранна и удивительна, и в разведке стандартное мышление чревато серьезными осложнениями. Ошибиться и оттолкнуть от себя близкого нам человека — это тоже оставляет в душе заметный шрам.

Одним словом, правильно построить работу с заявителем — большое искусство.

В момент проведения операции Д. и я были взвинчены на острие ножа.

В моей оперативной биографии недостатка в заявителях и доброжелателях не было. Но должен признаться, что отношение к ним у меня на первых порах складывалось с точностью до наоборот и больших дивидендов они не принесли. Кроме отрицательного опыта, который с профессиональной точки зрения тоже может рассматриваться полезным. Для своего успокоения могу сказать, что решения по каждому из них принимались вышестоящим руководством, и мое личное мнение если и учитывалось, то не было определяющим.