А еще у женщин есть одна странная особенность – видя их слезы, мужчины подчас делают самые безрассудные поступки, лишь бы высушить ручьи, бегущие из глаз.

- Хорошо, - сказал я и сам себе удивился. Замявшись, добавил:

- Поедем вместе. Квага, ты с нами?

- Ну а что мне остается? – пожал плечами он.

Впервые на моей памяти Катя улыбнулась. Пусть робко, неуверенно, но искренне и чертовски очаровательно. Я даже залюбовался, чем немало ее смутил и заставил отвернуться вновь.

- Пойдем, - опомнившись, бросил я и первым устремился к будке пригородного вокзала. Строго говоря, «вокзалом» ее называли только местные жители – на деле это была обычная станция, где поезда не задерживались дольше, чем на пять-десять минут. Когда мы оказались в так называемом «зале ожидания», Катя брезгливо поморщилась – на ближайшей лавке спал бомж. Его храп эхом отдавался от стен и потолка.

- Почему его не выгонят? – удивленно пробормотала девушка.

- Потому что всем наплевать. Сюда почти никто не ходит, - пояснил Квага, шагая к кассе.

Кассирша сидела перед светящимся прямоугольником моноблока и откровенно скучала. «Энтэшка», направленная на чайное блюдце, скачивала пирожное «корзинка», а дымящаяся кружка с надписью «Любимой дочке» стояла чуть поодаль. Увидев в мониторе наше отражение, она даже на месте подскочила от неожиданности. Хмурый недоверчивый взгляд встретил меня, когда я склонился к окошку и вежливо сказал:

- Здрасте, а подскажите, пожалуйста, когда ближайший поезд на Питер?

- А по сети посмотреть сложно? – язвительно поинтересовалась кассирша.

- У нас сеть упала, - пояснил я. – Иначе стали бы мы сюда идти!

Кассирша устало вздохнула, будто до меня она сегодня обслужила не одну сотню клиентов с подобными проблемами, и сказала:

- Ожидайте.

Пальцы со стремными оранжевыми ногтями заскользили по экрану.

- Ближайший поезд на Санкт-Петербург – сто двадцатый. Остановка в двадцать один двадцать, отправление – в двадцать один двадцать пять.

- Поздно чего-то, - сказал я. – Неужели ничего нет пораньше, часов на шесть, например, или на семь…

- На двадцать один двадцать билеты брать будете? – холодно спросила кассирша, глядя на меня из-под матово-черных щеток накладных ресниц.

- Да, - сдался я. – Давайте три.

- Плацкарт или купе?