До приезда Чернова я практически ничем не занимался, а просто сидел в кресле и рассматривал своего Тоторо. Да и чем заниматься? Даже телик посмотреть и тот нельзя — эти придурки зачем-то отрезали от него провод. Ну, дебилы просто! Все-таки хорошо, что я им под руку не попался, убить они бы меня, конечно, не убили, но попинали бы хорошо, это однозначно.

Пока я ждал своего друга позвонила Латунина и сообщила мне неприятную новость, которая для меня уже не была сюрпризом — на теле Алика Бычка нашли вырезанный ножом знак «Синтез-Секты». Так что какие-либо сомнения в том, кто виноват в его смерти отпали целиком и полностью. Ну, у меня они отпали немногим раньше, сразу после того как я прочитал послание от Шестакова. Я не стал рассказывать девушке о том, что у меня дома царит полный хаос, какой в этом смысл? Помочь она мне ничем не сможет, а вот наделать по глупости каких-нибудь ошибок, это в ее стиле — Виктория девушка экспрессивная, может учудить чего-нибудь этакое. В общем, мы пожелали друг другу спокойной ночи и договорились созвониться завтра.

Я положил трубку и вновь занялся созерцанием Тоторо. Впрочем, долго мне Никиту ждать не пришлось, он прекрасно понимает, что если мне нужно с ним поговорить, то значит у меня для этого есть причина, а не просто о телках лясы поточить. Само собой, он приехал один, без Насти. Вот что еще мне очень нравилось в Чернове, так это его чувство такта — никогда не позволит себе приехать на серьезный разговор с Касаткиной, даже с учетом того, что она знает обо мне практически все и никаких секретов у нас друг от друга нет.

Он зашел в прихожую, посмотрел по сторонам и присвистнул:

— Солидно! Ты умеешь удивить, Никитос! Я такого срача еще никогда в жизни не видел, — он протянул мне пакет с пивом и прошел в комнату. — Неплохо-неплохо, нечего сказать. Тебя что, белая горячка навестила, друг мой?

Я заглянул в пакет — внутри было четыре банки пива. Две из них я отнес в холодильник, а остальные принес в комнату. Никита открыл свою банку, посмотрел куда сесть и с некоторым опасением уселся на истерзанный диван.

— Ну, рассказывай, мне прямо-таки не терпится послушать, — сказал он отпив пива.

— Гости у меня и в самом деле были, тут ты не ошибся, вот только, к сожалению, пока не белая горячка.

— У тебя еще все впереди! — заверил меня Чернов.

— Мне сейчас не до шуток, между прочим, — вот не разделял я как-то его слишком веселого настроения.

— Ладно, молчу. Валяй, рассказывай.

Я сделал большой глоток пива, прикинул с чего лучше начать и пришел к выводу, что особой премудрости здесь нет и проще всего с самого начала все и рассказать. Слово за слово, в общем, минут за двадцать я уложился. Еще минут десять потребовалось Никите на то, чтобы уточнить некоторые детали, но через полчаса картина была ясна целиком и полностью. Мой друг закрыл глаза и погрузился в долгое и томительное для меня размышление.

В таком состоянии он пребывал около двадцати минут, что для Чернова вообще удивительно. Мне редко приходилось видеть его таким, а если уж совсем откровенно, то, наверное, ни разу он таким и не был. Когда я уже начал думать, что он попросту заснул, Никита наконец открыл глаза и тяжело вздохнул.

— Ну ты, брат, задачку мне задал. Сходу даже и не решишь. Мне нужно подумать хотя бы до завтра.

— Это сколько угодно, — великодушно разрешил я. — Мне дали времени до пятого февраля, а сегодня только первое, так что времени у нас с тобой еще завались.

— Запас по времени это всегда хорошо, есть время не наделать лишних ошибок.

— Ты мне одно скажи — у меня есть какие-нибудь варианты или придется на эту «Синтез-Секту» войной идти? Живым я им все равно даваться не собираюсь.

— Что за грусть в твоих глазах, Соболев? Варианты всегда есть! — он наклонился и хлопнул меня по плечу. — Так что не ссы, будем думать!

— И вот что… Никита…, ты извини, что я тебя в это дерьмо впутываю, но я понимаю, что на этот раз без тебя никак…

— Макс, ну вот это уже точно херня какая-то, — он допил пиво и встал с дивана. — Ну а к кому тебе еще идти, если не ко мне? И потом, давай откровенно, в Систему все-таки я тебя втянул, так что тоже чувствую за тебя ответственность, понял?