И Ексидох ощутил в себе поднимающееся откровение, подобное прозрачному пузырю с заключенными в нем фигурами, среди которых он узрел тень Мехтильда… и отраженная тень Мехтильда употребляла свое Знание к энлилю.
И когда Мехтильд сотворил это, то Безнебесье обрушилось на Земли водопадом радужных цветов, Пустое Небо наполнилось Сиянием, а в глубинах его подобно фонарям вырабатывали свой ослепительный свет сферические объекты, и Трехглазые прятались в темноте, чтобы сберечь Глаза, многие потеряли Зрение, иные его сохранили…
Но среди множества Великих Форм планет-фонарей, освещающих Небо, были существа, внешность которых соответствовала описанию, данному в Святых Книгах, и существа эти, остававшиеся Незримыми для Трехглазых, не представляли для них Угрозы. Однако Знание Мехтильда расширило границы восприятия Трехглазых, как это понял Ексидох.
Знание сместило их мироздание в область Незримого Света и спровоцировало кровопролитную войну между Древнейшими из Безнебесья, Неботворцами и Небожителями, а против них народ Трехглазых – а итог самой войны оставался неясен.
И помимо того было множество последствий разрушительного и созидательного толка, и все потому, что Мехтильд употребил к энлилю свое Знание и направил взор Трехглазых за пределы Пустого Неба, которое вовсе не было Пустым, но наполненным.
И Ексидох ощутил свою Участь, которая призывала остановить Мехтильда прежде, чем случится катастрофа!
Но вместе с тем он почувствовал и то, о чем Мехтильд не упомянул. Ибо Ексидох здесь узрел свое Желание, а Желал он для себя Участи, которая отлична от Участи народа Трехглазых. Но вослед за этим Желанием простиралась вдаль Тень Возмездия, которое Ексидох призывал на свою голову… да, ведь он воистину Желал для себя Участи лучшей, чем у народа, Участи лучшей, чем заслуживал, а с ней получал и Воздаяние большее, чем мог стерпеть.
Воздание, которое он вынужден был терпеть в одиночку, ибо Участь отлучила его от народа!
И То Великое, что Формировало Их Глаза, их Тела, их Умы, их Участь, то Великое формировало и Ексидоха тоже.
И Даровало Жизнь, которую он не хотел принимать для себя.
И то, что он не принял в первоначальной форме, подалось ему в иной форме и Другими Силами.
И Ексидох Зрел себя коронованным Огненной Короной, и в ладони его была Огненная Сфера, а в другой Пылающий Жезл, а за спиной его сиял царственный темно-синий полюдамент с неисчислимыми созвездиями, но в свете этих артефактов Ексидох сделался малозаметной Тенью.
И Сияние их расправило над его унесенной волей, подобно Хищной Птице, собственные Пламенные Крылья.
И он оказался беспомощен против той Участи, что была уготована ему.
Незримый Свет
Сорфенталь возвратился к Трехглазым в новом обличье своем, изможденный, обессилевший и отлученный от Хозяина своего за предательство, то обратился к народу.
– Я и Хранители, что со мной, ищем приют, и я, Сорфенталь, обращаюсь к Трехглазым, ибо по моему Благословению вам было возвращено Сияние, и Дальние Земли Священной Земли вновь обитаемы и полны жизни!
Я же, Сорфенталь, сумел сотворить лишь эту непочтительную форму, чтобы явиться к Вам, кому возвращено Высшее Зрение, ибо мои Силы скоро иссякнут.
И Трехглазые слушали речь чужеземца с ухмылкой на устах, и лица их сделались надменными.
– …и Хранители, – продолжал Сорфенталь, – которых я взял под крыло свое, и те, кого Хранители взяли с собой, все нуждаются в новом Приюте, ибо мы осиротели, и я более не способен Творить для них Небо и Землю, Воду и Огонь, как было прежде.