– Ага, – согласилась она.

– Они повзрослеют. Изменятся.

– А что, с возрастом люди меняются?

Я не ответил.

Она стряхнула пепел на стол, опалив мне руку, и продолжила:

– Вот вы с Зейном поговорили. И что, он злоупотребил твоим доверием?

– Нет, до этого не дошло.

– Чего он хотел?

– Совета.

– Какого?

– Он решил перекрасить дом. Спрашивал, подойдет ли светло-зеленый к его томным глазам.

– Ты только что говорил про доверие…

– Да, давай о чем-нибудь другом поболтаем.

– Нет уж, – сказала она. – Выкладывай, чьим доверием он злоупотребляет.

Я молча глядел на нее, пока она не прочла ответ в моих глазах.

– Да пошел ты, – с нажимом повторила она и затушила сигарету о стол; на окурке остались следы оранжевой помады. – Я сама решаю, как мне поступать. – Она затянула шарф потуже, и я тут же вспомнил о шраме на шее.

Отвернувшись, я окинул взглядом зал. Бармен уставился на меня. Суд его оправдал. Улики пропали. Он дал Изабель вино с наркотиком. Сегодня ему придется иметь дело со мной.

Я помахал ему.

Изабель взяла стакан Кэтрин, глотнула водки и, не моргая, смотрела на меня, пока не выпила около трети.

– Хватит. – Я потянулся через стол за бокалом.