— Что ж, — Гордеев поднялся из-за стола и взялся за щипчики, которыми удалял сухие или больные листочки растений. — Была пара случаев, когда я давал кредит сотрудникам под символический процент, — не стал он скрывать. — Но как физическое лицо. От компании же есть несколько иное предложение.

— Долевое строительство. Часть жилого комплекса, где живет Катерина, все еще не достроена. Работы планируется закончить к апрелю. Сотрудникам мы предоставляем скидки и, конечно же, рассрочку платежа при условии, что первый взнос будет сделан в этом месяце.

— Чувствуешь, как тепло стало? Ваня починил нам обогреватель, я его пою чаем.

Выдав эту речь, она резко втянула ртом холодный воздух и закашлялась. Она теперь постоянно кашляла.

В общем, уверив себя в эксцентричности мамы, в субботу утром я направилась в магазин за самым вкусным тортом, потому что… не могла больше. В последние дни дома я только и слышала, что крики вечно ругающихся соседей. Поскольку количество алкогольно зависимых мужчин в нашем общежитии зашкаливало, стычки происходили постоянно. Казалось, еще чуть-чуть, и в таком обществе я сама дойду до бутылки. Хотя, нет, как же? У меня была отличная компания: сестра ведь оставила мне заместителя — полностью рабочий обогреватель! Слушая арии разгневанных жен, я костерила Лонку последними словами, но все-таки в тепле. И, пусть и против воли, вспоминала Ивана Гордеева не без благодарности.

Как ни удивительно, Катерина впустила меня в святая святых— свою обитель, без возражений. То ли догадалась, то ли Гордеев предупредил — он ведь тот еще хитрец, но вечером она не стала переспрашивать меня дважды, а просто позвала идти с ней. Вот так я выяснила опытным путем, что от ее дома до «ГорЭншуранс» действительно всего десять минут пешком. Зданий, строительством которых занимался Гордеев, было всего шесть. Четыре уже были сданы и заселены, в их окнах уже тепло и весело горели огоньки. Пятое здание было не заселено, над шестым все еще высился строительный кран, намекая на то, что днем обитатели окрестностей немножко слишком нервные из-за грохота.

Но вышло вовсе не трогательно, а обвиняюще. К тому сестра и прицепилась:

Уводя ее в другую комнату, я наткнулась на задумчивый взгляд Ваньки. Догадался ли он, что меня так смутило? Не знаю, но мне было все равно. Дело было сделано, ситуация стать еще хуже не могла. Из-за Олеси Александровны мы отдалились: я посчитала правильным подержать дистанцию и перегореть в одиночестве, а потом перевести зарождавшуюся дружбу в несколько натянутые приятельские отношения. Несмотря на то, что Ванька не перестал присоединяться к нам за обедом, я его как часть компании не воспринимала. Он так себя поставил, он так захотел, вторых шансов я ему давать не собиралась.

В тот вечер мне требовалось все продумать и оценить больше, чем когда-либо, и я готовилась засесть за ноутбук. Оценивать риски. Еще прорабатывала в голове варианты. Нужно было сходить к маме домой на чай, чтобы поговорить о продаже комнат. Телефонные разговоры с ней заканчивались плохо в ста процентах случаев: она полагала, что общение посредством телефона — выражение неуважения. Таким образом я демонстрирую нежелание ее видеть. То есть чтобы рассчитывать на успех, следовало купить упаковку зефира и ехать к ней в ближайшую же субботу. Я была уверена, что мама позволит мне продать комнаты при условии, что я возьму с собой Илону, а я и не думала сопротивляться. Куда ж сестру-то девать? Другое дело, что я не собиралась отдавать новое жилье в собственность ни одной из них, а вот этот вопрос был уже тонким. Максимум, на который я бы пошла — совместное владение. Ну а что? Никто не помогал мне копить деньги. Даже продукты покупали с Поной вскладчину. И все же надеялась, что мне не придется поднимать этот вопрос вовсе.

Бросив в меня этой тяжеловесной новостью, она бросилась к шкафу и вытащила оттуда старую спортивную сумку со сломанной молнией.

— Да, чай. Присаживайся, я и на тебя поставила, — указала сестра на электрический чайник на письменном столе, который практически полностью занимал пузатый ламповый монитор.

Домой я направлялась в боевом настроении. Перепрыгивая через лужи, дошла до подъезда, коленом прижала дверь и нажала на кодовую комбинацию, которую невозможно было не вычислить — столь ярко сверкали правильные кнопки на фоне остальных — заржавевших. Мы жили на третьем этаже, ровно на уровне фонаря, который светил мне в окно целыми ночами. Со временем притерпелось, но поначалу, когда мама только уехала, а я перебралась в ее комнату, долгое время плохо спала и радовалась перегоравшим лампам.

— Пять раз ходила, но у нас очень старые батареи, и соседи не имеют возможности их починить. Если включат отопление, то случится потоп. — После этого Гордеев взглянул на меня куда пристальнее и даже откинулся на спинку кресла. — Я все это говорю не для этого, чтобы пожалели или что-то в этом духе. Я со смежным вопросом. Дело в том, что мой переезд — вопрос времени. Я уже давно коплю деньги и имею на руках некоторую сумму, но даже с учетом того, что мне удастся продать комнаты, где мы живем сейчас, на студию-малометражку не хватает примерно полмиллиона. Насколько я знаю, некоторые компании предоставляют кредит своим сотрудникам для приобретения жилья под процент меньший, чем банки, и решила уточнить, является ли «ГорЭншуранс» одной из них.

Сказав все это, я мысленно погладила себя по голове. Прозвучало спокойно и сдержанно, но внутри, конечно, я чувствовала совсем другое. Злость, обида и непонимание причин, по которым никто из моих близких не делал попыток улучшить уровень нашей жизни, я унесла бы в могилу. Меня просто дико раздражало, что я одна копила деньги, боролась с соседями и органами власти, а теперь еще просила у начальника милостыню. Никто меня в этом не поддерживал, ни единая душа! Как могли мама с Поной просто полагаться на мужчин, забывая о том, что есть только один человек на свете, который не бросит тебя никогда и ни при каких обстоятельствах, и это ты сам? Как могли они верить чужакам больше, чем самим себе? Или мне…

Гордеев обещал мне кредит только при условии, что стены покупаются у него, я решила не мудрить. Все равно полгода — не срок для продажи комнат, тем более таких, какими владели мы. А я намеревалась свалить из общежития максимально быстро. Так быстро, как вообще сумею. Вот и стала действовать в этом направлении.

У меня включился режим паники. Я рассчитывала, что мне отдадут деньги, ведь для такого человека, как Гордеев, это капля в море, но оказалось, что мне и в этом не повезло. Даже глаза защипало от сдерживаемых слез. Ну не смогла я оценить по достоинству его предложение жить полгода впроголодь в неотапливаемом помещении! Да и Лона кашляла так, что я начинала опасаться, как бы она не оказалась в больнице с воспалением легких. Все было против. Буквально все.

Но ответ меня разочаровал.

— Я вспомнила, что Ваня разбирается в электрических приборах и попросила его помочь, — тон сестры стал более настороженным. Она пыталась воззвать к здравому смыслу и отсрочить безобразную сцену, которая с каждой секундой становилась все неотвратимее.

— Вы всегда так долго болеете? — поинтересовался.

— Сходите в ЖКХ, — легко отсоветовал начальник.