И вспомнились вдруг ее ручки, похожие на лапки маленького пухлого лягушонка, и крошечные пальчики с едва заметными ногтевыми пластинками, и влажно-розовый беззубый рот, и глаза, такого же темно-карего цвета, как у него, у Тихона, и пухлые ножки со смешными ступнями, которые его так раздражали, и мокрая розовая попа, отражающая свет потолочной лампы в ванной комнате…

«Нет, – тупо подумал Тихон. – Нет, этого быть не может».

И еще долго стоял возле стола с деловитыми стопочками факсов. И все время повторял про себя: нет, нет, нет. Как заклинание – несмотря на то что ни в какие заклинания не верил с самого раннего детства, с той поры, когда верить в заклинания еще полагается в силу возраста.

Из сомнамбулического состояния его вывел очередной телефонный звонок. На этот раз звонили по общему городскому номеру. Тихон сорвался с места, схватил трубку с базы, проорал «алло!» и услышал всего лишь голос секретарши:

– Тихон Андреевич, из Волгограда звонят, соединить?

– Нет, – ответил Тихон, удивляясь тому, что в мире за эти долгие секунды ничего не изменилось. Что кто-то может звонить ему из какого-то Волгограда… Волгоград – что это, где это?.. – Нет, Саша, не соединяй. И ни с кем не соединяй меня в ближайшие… в ближайшее время.

Он повесил трубку, в очередной раз оставив секретаршу в полном недоумении, а сам достал из кармана пиджака мобильник и принялся торопливо пролистывать телефонную книгу. Искал, сам не зная, что ищет – имя няни в очередной раз было забыто, – и злился на себя, и готов уже был от злости зашвырнуть телефон в дальний угол кабинета, когда наконец нашел то, что искал. Няня, не мудрствуя лукаво, оказалась записана в телефонной книге под именем «Няня».

Гудки пошли сразу, но телефон не отвечал.

Он набирал номер снова и снова, раз сорок или пятьдесят. Безрезультатно. От долгих усилий трубка села и отключилась. Дрожащими от нетерпения руками Тихон разобрал ее, извлек сим-карту, поставил ее в другую трубку, дождался, пока телефон неторопливо загрузится, снова отыскал в телефонной книге номер и снова начал звонить.

Безрезультатно.

Тогда он набрал, уже ни на что не надеясь, домашний номер, и почти сразу же, после первого гудка, услышал знакомый голос.

– Вы… – прошипел Тихон, чувствуя, что готов просто убить ее – сквозь расстояние, одним только голосом своим. – Вы почему трубку не берете?! Я вам звоню!! Я звоню вам, а вы не берете трубку!!

– Я… – Голос дрогнул, послышалось всхлипывание. – Я не слышала, Тихон… Андреевич. Я… я здесь… плакала…

– Какого черта?!

Няня в ответ на этот его вопрос зарыдала в голос.

– Так, – приказал Тихон, сам удивившись прозвучавшему в голосе ледяному спокойствию. – Прекратите. Немедленно прекратите плакать, слышите? Возьмите себя в руки и расскажите, что случилось.

– Я… – пролепетала няня, с трудом удерживаясь от рыданий. – Я… Вы лучше приезжайте, Тихон Андреевич! Лучше приезжайте, и как можно скорее! Я не смогу… Просто не смогу вам… по телефону… рассказать!..

Тихон швырнул трубку в сторону базы. Та пролетела мимо, приземлилась на край стола, сползла с него и упала на пол.

Всего этого Тихон даже и не заметил.

Через минуту он уже ехал по перегруженным городским транспортом и машинами московским дорогам в сторону Чертанова, проклиная пробки.