Лексий ничего не ответил.

Что он должен был сделать? Удержать её? До утра морозить в военном лагере, полном чужих людей? Затащить в сырую холодную палатку? Ни за что. Об этом не могло быть и речи.

– Я лучше пойду, – тихо сказала Лада, и её губы были совсем белыми. – Не могу так. Т-только больнее…

Лексий кивнул.

Долгие проводы – лишние слёзы.

Он притянул её к себе, крепко обнял, шумно вдохнул запах её волос. Выпустил.

Пожалела ли она, что вообще приехала?

– Обещай, что вернёшься ко мне, – попросила Лада. – Или нет, стой, не обещай ничего, я знаю, я не имею права тебя просить, это ведь… никто ведь не знает, что завтра будет, и…

Лексий поднёс к губам её маленькую, холодную руку.

– Я постараюсь, – ответил он.

Лада шмыгнула носом.

– Я так люблю тебя, – сказала она.

– И я тебя. Ты и представить себе не можешь, как.

Она встала на цыпочки и поцеловала его долгим поцелуем, мокрым и солёным от слёз. Отстранилась, в последний раз пристальным, долгим взглядом посмотрела ему в глаза – и, порывисто развернувшись, побежала прочь. И ни разу не оглянулась.

Лексий смотрел ей вслед и думал: правильно ли он поступил? Что, если это и впрямь их последняя встреча? Что, если-..?

Нет. Об этом он думать не станет.

Он вдохнул, выдохнул и пошёл назад к их костру.

На окраине лагеря Лексий чуть было не стал третиьм лишним, лишь чудом успев притормозить у угла палатки, за которой ссорились Элиас и Луиза. К счастью, они его не заметили. Луиза что-то говорила, запальчиво и зло, а когда второй ки-Рин ответил – с размаху ударила его ладонью по лицу; резко развернулась, хотела было уйти, но Элиас удержал её за руку. Лу рванула её раз, другой – он не выпустил, и тогда она вдруг сдалась и упала ему в объятия, пряча лицо у него на груди. Элиас обнял её, мужественно и крепко, словно хотел и мог укрыть её от ночи и от войны, защитить её от всего на свете…

Лексий улыбнулся и зашагал дальше.

Костёр на холме почти погас, но Лексий подбросил в тлеющие угли дров, и скоро по ним снова весело заплясало пламя. Он просто сидел у огня и думал о разном – честное слово, сегодня ему было о чём подумать. Спать не хотелось, усталость вообще как рукой сняло – уж не после Лунолисовых ли объятий? Или, может, Тарни был прав, и скоро второе дыхание сполна потребует своей платы…