– В Швейцарию! И как, было полезно? – Иван посолил принесенные щи и с интересом посмотрел на доктора.

– Да, безусловно, как и любой обмен опытом. Только в ближайшее время мне эти знания не пригодятся, – ответил Шеин.

– Почему же? – удивленно спросил Трегубов.

– В деревнях началась эпидемия холеры, и это на фоне неурожая и голода! Придется заниматься в первую очередь этим.

– Да, уж, беда не приходит одна, – мрачно прокомментировал Иван, – и насколько всё плохо, как Вы думаете?

– Всё очень плохо, – вздохнул доктор, – и это только начало, к моему сожалению. Вы знаете, что известнейший писатель Антон Павлович Чехов вынуждено оставил литературу и пошёл уездным доктором в Серпухов. Врачей у нас катастрофически не хватает, особенно хороших. Лекарств мало, лошадей, зачастую, нет, а нужно ездить по деревням десятки вёрст. А ещё мужики, крестьяне, верят в суеверия, а не врачам! И никакой гигиены, везде грязь! Эпидемия и голод заберут многих. Год будет ужасным.

– Мрачную картину Вы рисуете, – сказал, пораженный словами Шеина, Иван. И какой же выход из этого положения Вы видите, что можно сделать?

– А нет никакого выхода, просто делай, что можешь, и всё, – доктор замолчал, а затем после небольшой паузы решил уйти. – Извините, что-то мне не здоровится, не выспался, наверное, и устал с дороги. Вынужден Вас покинуть.

– Да, конечно, восстанавливайте силы.

Когда доктор ушёл, Иван оценил обстановку на реке: солнце так и не показалось, зато появился порывистый ветер. Трегубов немного подумал и решил остаться в ресторане, заказав ещё кофе. Невольно он прислушался к разговору, а вернее, к разгоравшемуся спору о политике за соседним столиком между неприятным господином в старомодном костюме и богато одетым мужчиной лет шестидесяти с тщательно ухоженной растительностью на лице и осанкой военного.

– Скажите мне, Владимир Алексеевич, как бывший военный, – желчно спрашивал носатый господин, – будет ли война с Японией?

– Помилуйте, Николай Харитонович, о чём Вы? С какой стати Вам такое в голову приходит? – удивился господин с пышными усами и бакенбардами.

– Как с какой стати? Вы что не помните, как в мае ихний самурай в Киото хотел зарубить наследника престола российского Николая Александровича? Слава богу, – Николай Харитонович перекрестился, – головою крепок оказался наш цесаревич, это ж два удара саблей выдержал!

– Ну что Вы, Николай Харитонович, это – случайность. Писали же, что японец этот напал на почве ненависти к иностранцам.

– Ох, как же Вы не видите, что всё не так просто! Японец этот служил в их полиции, значит, был на службе государства. И как он пробрался через охрану? Как смог? И что было бы, если бы на помощь не подоспел греческий принц со своей тростью? Нет, нет, всё непросто! Это – заговор, вот увидите, что будет война с Японией.

– Зачем? Ну, зачем? Где эта Япония и где мы! – покачал головой Владимир Алексеевич.

– Ага! Вот именно! – торжествующие выпалил носатый. – Именно поэтому император – батюшка и начал строить железную дорогу, которая соединит Европу и Дальний Восток. Вы разве не знаете, что летом начали стройку Уссурийской железной дороги во Владивостоке? Зачем бы это? Увидите ещё: посадят войска в вагоны и вперёд на Японию. Дайте только срок закончить!

– Да не враг нам Япония, не враг! Что Вы такое говорите, уж я то знаю! – князь начал горячиться.

– А кто же враг тогда? – Николай Харитонович насупился под давлением авторитетного мнения Алексея Владимировича.

– Да кто, кто… Как обычно, Англия, ещё со времен императора Павла, – пренебрежительно ответил тот.