Уже в Античности на поле боя сходились многотысячные армии. Схватку сопровождали стук мечей о щиты, боевые вопли, громыхание колесниц, конское ржание, сигналы труб. Ближний бой звучал плотно и отчетливо, римские легионеры могли на слух определить, где и что происходит. Оружие дальнего боя, напротив, ассоциировалось (и ассоциируется до сих пор) с неопределенностью, тревогой, коварством. Снаряды, выпущенные из баллист и катапульт, свистели в воздухе и поражали цель внезапно. Как гром с ясного неба обрушивался на солдат жужжащий град стрел, выпущенных вражескими лучниками. Яркое описание римской атаки с применением этого оружия дает историк Иосиф Флавий, еврей по происхождению, в своей хронике Иудейской войны 66–71 гг. Разрушительный эффект имели выстрелы из баллисты – полевого орудия торсионного действия, которое могло метать тяжелые дротики и болты; один такой снаряд мог убить сразу несколько человек. Камни, пущенные из катапульт, пробивали бреши в крепостных стенах и башнях.
Но особенно боялись в древности пращников. Их снаряды, каменные или свинцовые, могли поразить цель в любой момент и даже пробить доспехи. Иосиф Флавий в красках описывает атаку римского войска под предводительством Веспасиана, будущего императора, на крепость Иотапату (Йодфат) в 67 г.: «…до того ужасна сила камнеметов. Но еще более устрашающими, нежели осадные орудия и их снаряды, были свист летящих и грохот падающих камней. Постоянно раздавался стук от падения тел, сбрасываемых одно за другим со стены, а в городе женщины подняли пронзительный крик, которому вторили со стены стоны умирающих мужчин»[10][20].
Гомер писал о легендарной Троянской войне – но ориентировался, очевидно, на реалии современных ему сражений. Вот описание схватки троянцев и греков:
Греция, родина философии, поэтического искусства, классической архитектуры и демократии, была в первую очередь театром боевых действий. В течение 600 лет, пока расцветала греческая культура, просвещенные эллины вели бесконечные войны. Иногда против внешнего врага (в частности, персов, а позже – римлян), но по большей части друг с другом. Утонченные предводители городов-государств – Афин, Спарты, Фив, Коринфа – не стеснялись добиваться своих целей с применением грубой силы. Шум войны был грекам привычен и многократно отражен в произведениях литературы. Им восхищались, его воспевали.
Шум бывал и оружием. Он мог стать фактором устрашения или внезапности. «Иногда полезно вступать в сражение с шумом… ибо телодвижения, крики и звук оружий могут поколебать твердость духа сопротивников», – пишет греческий полководец Онасандр (I в. до н. э.) в своем трактате «Стратегикос» (XXIX)[12][22]. Римские легионы шли в бой, ритмично, в такт ударяя мечами по деревянным щитам. Должно быть, шум поднимался адский; иногда он заставлял противника пасть духом еще до начала схватки. Свою лепту вносили трубачи, в распоряжении которых были громко гудящие медные рога (корну) и сигнальные трубы (литуусы), звучащие высоко и пронзительно. Частью экипировки был пояс-цингулум, украшенный металлическими подвесками и пластинками, которые гремели и бряцали при ходьбе. Дополняют картину солдатские сапоги, подбитые железными гвоздями. Все вместе создавало акустический образ, который определенно достигал своей цели – смутить и устрашить противника.
Их противники, однако, тоже умели использовать шум. В своем сочинении «Германия» римский историк I в. Тацит сообщает, что германские племена перед атакой поют бардит (
С римскими легионами шум войны распространился по всему известному тогда миру – от Британии до Северной Африки, от Испании до границ Индии. Кажется, будто эта первая мировая держава воевала непрерывно. На самом деле большинство римских граждан, не исключая даже легионеров, жили преимущественно мирно. Однако выступление в поход римской армии, которая в лучшие свои времена насчитывала до 30 легионов общей численностью приблизительно 200 000 человек, было внушительной демонстрацией силы. Возьмем для примера печально известную битву при Каннах, состоявшуюся 2 августа 216 г. до н. э. недалеко от побережья Адриатического моря, к югу от Рима. На поле боя встретились 86 400 римлян (историки смогли подсчитать точную численность войска) и 60 000 карфагенян во главе с Ганнибалом. Это громкое событие закончилось сокрушительным поражением римлян. Почти 55 000 человек погибли.
Эволюция шума как психологического оружия шла совершенно неожиданными путями. Самое позднее в VI в. до н. э. в Индии стали использовать боевых слонов – в первую очередь как средство устрашения. Их рев, фырканье и топот должны были приводить противника в смятение и обращать в бегство. Этим, очевидно, и ограничивалась эффективность слона как боевой единицы. Из Индии данная новинка перешла в Персию. Первым из европейцев, кто познакомился с устрашающими животными, был Александр Македонский, а вовсе не римляне. Достаточно уверенно можно говорить о том, что 1 октября 331 г. до н. э. в битве при Гавгамелах войско Александра встретилось с боевыми слонами персидского царя Дария III.
В 218 г. до н. э., когда карфагенский полководец Ганнибал совершил свой знаменитый переход через Альпы, 37 его боевых слонов были римлянам уже не в диковинку. На 60 лет раньше они уже сражались в Южной Италии с царем Пирром Эпирским – и потерпели поражение, одной из причин которого стали 20 боевых слонов Пирра. Однако победа заморского царя оказалась обманчивой. В битве погибло множество его солдат. «Еще одна такая победа – и все мы погибнем!» – якобы воскликнул он. Отсюда пошло крылатое выражение «пиррова победа». В раннем Средневековье боевые слоны, громко трубя, сошли со сцены европейской истории и окончательно превратились в легенду.
Как функционировала система связи в огромных армиях древности, не имевших ни радио, ни полевых биноклей? Мы близки к пониманию того, как это было. Поскольку в шуме сражения речевая коммуникация была практически невозможна, римляне делали ставку на зрительные и звуковые сигналы. Последние находились в сфере ответственности военных музыкантов – энеаторов (
Мегаполис Рим: шум кружит голову
Я живу плохо даже по римским меркам – на пятом этаже, под самой крышей. В двух моих комнатушках достаточно места, но жить здесь – то еще удовольствие. Окна не закрываются, а стены настолько тонкие, что я слышу ссоры соседей и сбоку, и снизу, да во всех подробностях. Хотя я живу очень высоко, мои комнаты наполняет уличный гвалт. За окном целыми днями надрываются торговцы, а плотник, у которого я работаю, начинает громыхать инструментами именно тогда, когда я отдыхаю. И ночью покоя можно не ждать, ведь в это время на улицу выезжают повозки. Щелканье кнутов, грохот окованных железом колес, крики и склоки возниц… Кто попадает в Рим, оказывается воистину в царстве Гадеса, даже перевозчику платить не надо. Полночи на первом этаже шумит таверна, а когда последние гуляки разбредаются по домам, начинаются занятия в школе через дорогу. Вход в нее прикрывает лишь тонкая занавеска. С утра пораньше звонкие голоса начинают скандировать длинные стихи; иногда кто-то из учеников вскрикивает, потому что его (или ее) ударил учитель. На Бычьем форуме третий день разбирают развалины инсулы, которая рухнула посреди ночи со страшным грохотом. Из всех жильцов уцелели только трое. Что ж, нет худа без добра – мой дом хотя бы частично выстроен из обожженного кирпича.
История Рима началась с кучки глиняных хижин меж знаменитых семи холмов. Типичное захолустье. В 509 г. до н. э. римляне изгоняют своего последнего царя, этруска Тарквиния Гордого; с этого момента начинается возвышение Рима и превращение его в мировую державу. Тогда никто еще не подозревал, насколько шумным станет впоследствии этот город. Римский историк Тит Ливий (59 до н. э. – 17 н. э.) уже знал о какофонии на берегах Тибра. И он записал знаменитую легенду о том, как шум спас Рим на заре его истории, – о капитолийских гусях[17], что предупредили римлян о нападении кельтов, войско которых подошло к городу в 387 г. до н. э. Гусиный гогот разбудил солдат как раз вовремя, чтобы они могли защитить святилища Капитолия. Конечно, гуси были не простые, а священные – птицы богини Юноны. Римляне были обязаны жизнью благосклонности богов, явленной в шуме. Впоследствии шум будет портить им жизнь.
Почти тысячу лет город на берегах Тибра был центром, в котором творилась история Европы, Северной Африки и Передней Азии. Он достиг такого уровня развития культуры, техники, науки, военного искусства, торговли и транспорта, что его влияние на европейскую цивилизацию заметно до сих пор. А вот что еще достигло небывалого уровня: шум, наполнявший городские улицы и уже поразительно напоминавший современный мегаполис. Грохот, крики, стук и гул – просто беспримерные. Рим шумел ровно, непрерывно, неутомимо, и днем, и ночью. Он раздражал, оглушал, сводил с ума, как ни один город прежде. Огромные толпы, узкие улицы, плотное движение, многоэтажные дома, бурная деятельность, развлечения, кровавые игры и скачки – целая лавина звуков обрушивалась на беззащитных жителей города.
Пешеходы, паланкины, всадники и повозки заполняли улицы так, что не протолкнешься. Оглушительно грохотали колеса, окованные металлом. Уличные торговцы перекрикивали друг друга; ремесленники стучали, пилили и громыхали у всех на виду. Специальные рабы громко требовали дать проход их хозяйке или хозяину, а посреди суматохи бегали бездомные собаки. На рассвете к обычному городскому шуму присоединялись пекари: рабы начинали толочь в ступе зерно, чтобы сделать муку. Сапожники, столяры, стекольщики, гончары, мастера серебряных дел и изготовители инструментов работали прямо под спальнями обывателей. Ремесленники, по большей части свободные бедняки и амбициозные вольноотпущенники, были зачастую не богаче тех плебеев, которые вынуждены были терпеть их громкое соседство. А поскольку ремесленники жили там же, где работали, они сами превращали свою жизнь в акустический кошмар. На протяжении столетий Рим оставался самым шумным городом мира, и после его падения прошли еще столетия, прежде чем у него появился достойный преемник.
Рим был первым в истории городом-миллионером. В точности неизвестно, когда именно численность населения достигла миллиона человек. Некоторые авторы полагают, что уже в I в., по мнению иных – только в 330 г. Вместе с численностью населения рос и уровень шума. Звуковой ландшафт Рима можно достаточно надежно реконструировать, опираясь на археологические находки, древние городские планы, сохранившиеся здания и свидетельства современников, таких как Ювенал или Марциал.
Одним из наших источников будут сочинения римского поэта Горация (65–8 до н. э.), который описывал городской шум детально и живо. Два тома его «Посланий» были опубликованы в начале правления императора Августа. Жизнь метрополии представлена в них чрезвычайно красочно. Своему другу, романизированному галлу Юлию Флору, Гораций писал: «Кроме того, неужели, по-твоему, можно поэмы / В Риме писать среди стольких тревог и таких затруднений?»
Шум делает жизнь поэта невыносимой, а творческую жизнь – невозможной:
Римский сатирик Ювенал описывал шум императорского Рима с иронией и сарказмом:
Богатые римляне старались избегать неблагополучных районов, таких как пресловутая Субура – квартал бедняков и проституток, лежащий к востоку от Императорского форума. Днем и ночью там было грязно, опасно и невыносимо шумно. Прямо по улицам разгуливали куры, собаки, коровы и свиньи, а также ослы, мулы и даже верблюды. Чтобы удовлетворить потребность горожан в мясной пище, через Рим гнали целые стада.