- Брат Лайн.

  Все глаза переключились на Гарольда Дарси, он что-то спрашивал.

  - Да, Гарольд?

  - Я могу спросить?

  Нахмуренные брови Лайна выдавали досаду. Он так не любил, когда его перебивали, особенно в такие моменты.

  - Да, Да, Дарси?

  - А Вы не спросите Рено, почему он не продает шоколад, как и все?

  Звуки автомобильных клаксонов врывались на школьный двор. Лицо Брата Лайна было настороженным.

  - Почему ты хочешь это знать? - спросил он.

  - Я считаю, что имею право это знать, и это право каждого, - он огляделся вокруг в поиске поддержки, и кто-то крикнул: «Правильно», и Дарси сказал:

  - Каждый продает свою квоту, но почему не Рено?

  - У тебя есть ответ, Рено? - спросил учитель, его влажные глаза заблестели.

  Джерри сделал паузу, лицо налилось:

  - Мы живем в свободной стране, - сказал он, слова звучали ровно, спокойно, без каких-либо позывов смеха. Кто-то в классе хихикнул. Брат Лайн выглядел миролюбиво, а Губера чуть не стошнило.

 - Мне жаль, будь чуточку оригинальней, Рено, - сказал Брат Лайн, как всегда, играя со своей аудиторией.

  Губер мог увидеть, как окрасились щеки Джерри. И ему было ясно, на чьей стороне класс, и как изменилось настроение Брата Лайна и, следовательно, атмосфера в этом помещении. До этого зачитывания списка класс был нейтрален, безразличен к позиции Джерри, используя позицию «жизнь такая, какая она есть». Но сегодня воздух словно наполнился обидой и негодованием, и даже не негодованием – враждебностью. Взять Гарольда Дарси. Он был обычным парнем, погруженным в свои дела. В нем не было ничего от крестоносца или фанатика, но внезапно вдруг кинул вызов Джерри Рено.

  - Разве вы не говорили о свободном участии в распродаже, Брат Лайн? - спросил Джерри.

  - Да, - сказал Лайн, держа хорошую мину при плохой игре. Он пытался изменить Джерри в его собственных словах.

  - Тогда мне не кажется, что я должен продавать шоколад.

  Пульсация негодования прокатилась по классу.