Евдокия заперла двери, а потом растерянно огляделась.

- А Туз где? Сбежал, что ли?!

- Я его забрала. Иначе с голода пес помрет, - ответила я. – Неужели объедков жалко?

- Каких объедков? – удивилась женщина. – Тимофей Яковлевич все до последней крошки съедает. Чтобы ничего не оставалось!

М-да… Ну что тут скажешь?

Пес лежал у крыльца перед пустой миской. В ней еще оставались какие-то крошки, а это значило, что животное покормили.

- Елена Федоровна, кто ж так животину замучил? – из-за угла дома показался Селиван. – У него голоса нет даже… Бедняга.

- Кто, кто… Тимофей Яковлевич, - я присела рядом с псом и погладила его по голове. – Ничего, все хорошо будет…

Туз открыл слезящиеся глаза и уставился на меня пронзительным взглядом. Он словно пытался понять, когда его снова начнут морить голодом или, еще чего лучше, прогонят со двора.

- Спи, набирайся сил, - прошептала я и поднялась, заметив, что в окне мелькнула голова Акулины в светлом платочке.

- Вы есть-то думаете сегодня? – она высунула свой нос на улицу. – Али голодом сидеть станете? У нас тут и капустняк, и яишенка на сале, и пирог с грибами!

- Еленочка Федоровна, давайте уже пойдем, - взмолился Прошка. – У меня, как у Туза, голос пропадает. Чую, онемею скоро…

- Да кто ж тебе позволит? – засмеялась я. – Беги уже! Помоги Акулине на стол накрыть!

Мальчишку как ветром сдуло, а Евдокия вдруг сказала:

- Хорошая вы, Елена Федоровна, тяжело вам будет с Тимофеем Яковлевичем.

- Ты за меня не переживай. А вот за дядюшку пора и побеспокоиться, - я хитро взглянула на нее. – Жизнь у него веселая начинается. Это я тебе обещаю.

* Сунь Лутан (Фуцюань) - один из величайших мастеров за всю историю китайского Ушу.