Осторожно, боясь спугнуть удачу, Шестерня прошептал:

- И что, не жалко?

- Так ведь все одно - не пройдешь, - отмахнулся Баламут беспечно.

Шестерня решительно встал, дождавшись, пока помещение корчмы перестанет раскачиваться, произнес:

- Пошли.

Баламут поднялся следом. Поддерживая друг друга плечами, они двинулись к выходу. В висящем возле дверей отполированном до блеска медном круге отразились две фигуры: коренастые, широкоплечие, с мощными челюстьми и решительным выражением лиц, с той лишь разницей, что курчавая шапка волос, борода и усы одного клубятся тьмой, другого же блистают пламенем.

Корчма исчезла за поворотом, потянулись группки домишек. Аккуратные, вырезанные в сплошном камне, дома растут из скалы подобно пещерным кристаллам, чьей бездушной воле умелые руки строителей придали изящные формы, отгранив, стесав, вырезав все ненужное, отчего каждое следующее здание не похоже на предыдущее, хоть немного, да отличается: узором поверхностей, формой окон, изломами карнизов.

Дома закончились, исчезли фонари в виде вмурованных в стены друз светящихся кристаллов. Лишь редкие проблески расставленных через равные промежутки одиноких подставок с крошевом блистающей пыли да зеленоватые точки слизней - плеснежоров. Основная дорога осталась в стороне, чистая да ухоженная, под ногами заскрипела пыль и мелкие камушки.

Поворот. Еще один. В напряженном противостоянии со стеной, что раз за разом наваливалась то с одной то с другой стороны, норовя приложить очередным острым выступом, Шестерня не заметил конца пути, лишь ткнувшись спутнику в спину, замедленно поднял глаза, непонимающе осмотрелся. Тяжелые, побуревшие от ржи и плесени врата. Могучие скобы уходят глубоко в стену, петли черны от масла, поверхность металла усеяна мелкими рунами - напутственными посланиями в царство вечности. Выпуклые детали покрыты пылью, что значит - вратами пользуются не часто. Рукоять так и вовсе посерела, выцвела, хотя самый кончик чист, словно кто-то недавно лапнул.

Окинув взглядом дверь, Шестерня покосился на рукоять, сказал в раздумье:

- Кто-то умер? Не припомню проводов.

Баламут похлопал товарища по плечу, хмыкнул:

- Поменьше каменьями любуйся. Тебе хоть полдеревни перебей - не заметишь за своими игрушками.

Шестерня поморщился, с неодобрением произнес:

- Кому игрушки, а кому и достаток. Давай уже, говори условия. Или передумал?

Баламут растянул губы в улыбке, фыркнул:

- Мне думать нечего. Еще со вчера подготовился. Чтобы тебя лишний раз не смущать, а себя от сомнений избавить, оставил в схроне баклажку с хмелем. Найти не сложно, на видном месте лежит, хе-хе, хоть и... ближе к концу.

- Сам унес? - Шестерня в изумлении отвесил челюсть.

Баламут пожал плечами.

- Зачем сам, Балку попросил. - Помолчав, добавил насмешливо: - Так что, идешь? Или передумал?