Карен раздавила в пепельнице наполовину выкуренную сигарету.

– Вам пора. Можете передать мистеру Пэтчету, что у меня все хорошо. Я подам заявление на этой неделе.

– Карен, вы не одиноки. Если понадобится помощь, я свяжу вас с нужными людьми. Они посоветуют, что делать, как защититься, и никто об этом не узнает. Если не хотите, можете даже не упоминать Джоэла по имени.

Еще не закончив, я понял, что напрасно стараюсь, что мои слова влетают ей в одно ухо, а вылетают в другое. Карен связала свою судьбу с Джоэлом Тобиасом. Оставив его, ей пришлось бы вернуться в общежитие Беннета Пэтчета, и со временем в ее жизни появился бы другой мужчина, может быть, похуже Тобиаса, и она ушла бы с ним. Я подождал немного, но было ясно, что больше из нее уже ничего не выжать. Карен проводила меня в прихожую и открыла дверь. Я уже вышел на крыльцо, когда она заговорила снова.

– А что бы Джоэл сделал, если б узнал, что вы были здесь? – Она добавила игривую нотку, изображая проказливую девчонку, но это была бравада. В ее глазах снова блеснули готовые пролиться слезы.

– Не знаю, – сказал я, – но его друзья, думаю, могли бы меня убить. Чем они занимаются, Карен? Почему так не хотят, чтобы кто-то что-то узнал?

Она с усилием сглотнула и поморщилась.

– Потому что умирают. Они все умирают.

И дверь захлопнулась.

Посетителей в «Парусном мастере» все так же не было, в чем я убедился, заглянув в бар через стеклянную дверь, и Джимми Джуэл все так же сидел на том же стуле у стойки, но теперь перед ним лежали какие-то бумаги, а сам он считал что-то на калькуляторе.

Освещение в баре постоянно менялось. Блики солнечного света разбивали полумрак и тут же снова поглощались движущимися облаками: так пропадают в океанской тьме стайки серебристых рыб. Заведение уже должно было работать, но Джимми не дал Эрлу команды открыть дверь. «Парусный мастер» унаследовал некоторые привычки «Голубой луны»: он мог открыться до полудня или в пять пополудни, но мог и не открыться вообще. Завсегдатаи знали, что колотить в дверь бесполезно. Когда Джимми и Эрл будут готовы, для них место найдется, а уже потом никто не станет им мешать, пока они не свалятся на пол.

Но я завсегдатаем не был, а потому постучал. Джимми поднял голову, посмотрел на меня, решая, не отправить ли гостя поиграть с разметкой на трассе, и сделал знак Эрлу. Эрл открыл дверь и вернулся к работе, стал заправлять кулеры, что не требовало особых способностей, поскольку ничего экзотического в плане пива бар не предлагал. Здесь можно было заказать «Миллер хай лайф», и «Пабст блю риббон» здесь пили без намека на иронию.

Я сел на табурет у стойки, а Эрл отправился сварить свежего кофе для хозяина. Если бы я ежедневно выпивал столько же кофе, сколько его выпивал Джимми, то вряд ли смог бы написать разборчиво собственное имя. А вот на него кофе как будто и не действовал вовсе. Возможно, он обладал огромным запасом спокойствия, который мог всегда использовать при необходимости.

– Знаешь, у меня такое впечатление, что и минуты не прошло, как ты был здесь в последний раз. То ли время летит быстрее, чем должно, то ли ты не даешь мне возможности по тебе соскучиться.

– Тобиас снова в пути, как поется в песне[17].

Джимми смотрел в документы, что-то подсчитывал и делал пометки.

– А у тебя какой в этом интерес? Или уже работаешь на правительство?

– Нет, предпочитаю частную пенсию. Интерес же у меня такой, что прошлой ночью у меня завелись новые друзья.

– Кроме шуток? Ну так радуйся. Что-то мне подсказывает, что друзья тебе могут пригодиться.

– Эти пытались меня утопить, пока я не сказал им все, чего они хотели. Без таких друзей я вполне обойдусь.