- Внимание, группа. - Не громко и не отрываясь от очков сказал сержант. - Общий сбор!
Он слышал, как возились за спиной его разведчики, но не отрывался от очков. Сосчитать сколько войск выдвигается из глубины было невозможно - все сливалось в серую, однородную массу.
- Группа по вашему приказанию выстроилась. - Доложил заместитель Егорова.
Антон сел на земляной приступочку, посмотрел на своих бойцов. Они смотрели поверх брустверу, на густые колонны советской пехоты и танков. И в глазах каждого Егоров видел грусть по прошлому, которое не вернуть уже никогда, печаль и даже отчаяние перед тем, что придется делать. Но не страх за жизнь. Хотя его, это жизнь, всегда жалко, какое бы оно ни 6уло, хорошее или плохое. Но долг перед своей землей, своей Родиной, а прежде перед самим собой - выше. И честь мужа, защитника своей семьи, своей земли - тоже выше. И вообще есть много такого, о чем никогда бы не задумался, ба! даже смеялся по этому времени, только вот пришла минута - и эти чувства поднялись из самой глубины души, где дремали до той поры, пока твое сердце же к ним не потянулось. И тогда обычный человек перестает быть слабым смертным человечком ...
Когда произошло и пошла пехота, казалось, долина зашевелилась. Пехота двигалась волнами, они накатывались, как живой океан, одна за другой, неотвратимо. А из-за высоты выходили все новые и новые ряды ...
Батарея откликнулась мгновенно, будто там ждали вызов разведчиков.
Первый снаряд поднял султан взрыва почти на самой вершине высоты со наблюдательным пунктом. А за полминуты там уже клокотало ад: тяжелые снаряды сто сімдесятидев"ятиміліметрових дальнобойных орудий, весом в центнер каждый, перемешивали на этой высоте вместе с землей блиндажи, укрытия, окопы, машины и человеческие тела ...
Едва советские пехотинцы пересекли границу, открыли огонь ракетные установки залпового огня. По пехоте, по живой силе, по "красным", "большевикам", "освободителям", по захватчикам, по гадам в человеческом обличье - огонь!
Установки вели стрельбу кассетными боеприпасами и над полем на высоте пятидесяти метров эти "чемоданы" лопались, выбрасывая десятки осколочных суббоеприпасов и сверху бил град высокоскоростных убийственных элементов.
Залп выкосил всех в первых волнах, но "красная" пехота не остановилась. Советские "освободители" шли, как саранча, как грызуны во время массовых миграций, когда неведомая сила поднимает их и гонит направления через поля, дороги, улицы городов и сел. Разве можно их остановить или заставить свернуть в сторону? Их можно только уничтожить - всех, до последнего, или дать им пройти, но тогда после них останется мертвая неживая земля ...
Солдатами не рождаются, солдатами умирают ...
А мы чекисты идём уверенно.
Вперед ведет нас товарищ Берия!
Костя с Григорием снаряжали пенального магазины к ППД, и Костя чувствовал, как вздрагивают его пальцы. Посмотрел на Гришу - и у того руки дрожали. От волнения, конечно! Да и как не волноваться, когда им вот только что, на боевом расчете сообщили, что обоих зачислен в штурмовой группы! На боевом расчете не дашь воли чувствам, хотя у каждого все на лице написано, но после команды начальника заставы: "Разойдись!" - Шум поднялся немалый. А как тут промолчать, когда одним повезло, а другие остались ни поймали! Расходясь с боевого расчета, счастливчики, конечно, "Ура!" Не кричали, но похлопывали друг друга по плечам, подвергали кулаком в бок: "Повоюем!" Кому не повезло, чертыхались или угрюмо бросали: "А мы чем хуже?" - Однако расчет проведен, кто куда определен. Все это понимают, однако шум стих не сразу, хотя начальник заставы быстренько исчез в канцелярии - не хотел слышать оскорбленных.
Так, чекист-пограничник - это то значит! Потом можно будет сказать: "Я тоже был в освободительного походе, помогал братьям-украинцам сбросят ненавистное иго власти буржуазных националистов". И пограничники Рыльского отряда были первыми среди тех, кто протянул руку бескорыстной помощи соседям, угнетенным буржуями-кровопийцы. Двадцать лет ждали по ту сторону границы этого дня и вот он настал. Дождались ...
Приказ штурмовой группе - ровно в полночь перейти границу, захватить вражескую пограничную заставу, захватить мост, не дать его взорвать, обеспечить переправу войск и тяжелой техники на правый берег Клевени. И быть в дальнейшем в передовом отряде войск, в стремительном рывке остановятся, возможно, уже до утра на берегу Днепра.
В курилке - железная бочка, врытые в землю, в ней плавают размокшие, к мундштука сожжены сигареты, окурки прилипли к ржавых стенок - оживление, шум, дым и огоньки "биломорин", вспыхивает и гаснет смех, шутки, анекдоты на извечную тему: человек в командировке, а жена ... тысяча первый вариант. Но смех и анекдоты - это для облегчения души, которую терзает беспокойство. И чего развились овчарки в питомнике ...
Всплывают пока еще мирные, довоенные часа. А потом штурм, затем бой, потом война. Лишь только чекисты-пограничники снимут украинские пограничные посты, захватят городов и расчистят путь, на тот берег Клевени начнут переправляться полевые войска. Вон какая уйма их накопленная в близлежащих Лески и перелесках. Здесь не тайга сибирская, конечно, откуда Костя родом, лесостепь, все эти здешние рощи, перелески и перелески эти видно насквозь, но технику и людей замаскировали кое-как по оврагам и тех же перелесках.
Спать уже не ложились - и те, кто шел на границу, и те, кто шел за границу. Смеха и шуток больше не было, короткие, обрывистые разговора, только по делу, молчаливое потрескивание сигарет, их красные огоньки пятнышками протыкали темноту. А противоположный берег был покрыт мраком, ни огонька. Затем с холмом, на той стороне, также завили чужие пограничные собаки. А эти-то с какой стати развились?
Время от времени Костя смотрел в сторону Клевени, как и другие из штурмовой группы, хотя, поглядывали и те, кто оставался. Украинский берег ничем не отличался от советского: болотистый спуск, огороды до самой реки, чуть дальше невысокие холмы, а там, за холмами - редкие перелески и рощицы. От реки наползал туман, уплотнялся и поднимался - по щиколотку, по колено, по пояс. Так, омываемая туманом, штурмовая группа и попрощалась с теми, кто оставался на заставе - обнялись, сжали в объятиях друг друга. Так, в тумане и спускались от залога цепочкой к воде вслед за капитаном. Как и все в штурмовой группе, Костя Ильин пригибался, ступал осторожно, стараясь не бряцать оружием и снаряжением, не потревожить подошвами сапог какую сухую ветку на тропе: впереди шел Гриша Лиходеева, сзади - Тихон Масленников и это соседство придавало уверенности. Казалось: это обычный наряд, в кустах, возле воды так и залягут втроем, однако понимал: лежать в секрете не придется и старался не отстать от Григория. Пограничная тропа вывела их к Клевени, в темноте вода сверкали, словно дышала - текучая эта темнота и притягивала, и отталкивала.