Затем он позвонил Линде Эскобари, другу семьи, которая работала в Лондоне стюардессой, и попросил ее мужа переслать его матери в Венесуэлу следующий текст на испанском языке: “Я уезжаю в Азию”.^{138} Он еще раз посмотрел на часы. В шесть он поднялся, коротко попрощался с Ампаро и вышел вон.

Он не сразу отправился на Северный вокзал, но сначала побродил неподалеку перед тем, как снова рискнуть жизнью. Совершенно необъяснимым образом он спокойно вошел в здание, которое полиция должна была охранять бдительнее всего, — а именно в автобусный терминал компании Эр-Франс. Около восьми утра он случайно столкнулся с Анжелой Армстронг, английской секретаршей, которая покупала там билет на самолет. С ней была ее пятилетняя дочь, Нина. Карлос совершенно спокойно поздоровался с ней, а потом, взяв за плечи, завел ее и Нину в укромный уголок.

— Ты слышала сегодняшние новости? — спросил он ее по-английски.

— Нет.

Карлос резко перешел на испанский и разразился страстной бессвязной речью.

— Я прикончил трех полицейских и одного грязного араба, который предал меня. Я не люблю убивать. Но убиваю всех предателей. Напиши Нэнси, чтобы оставалась в Венесуэле, там с ней ничего не случится. Я уезжаю на Ближний Восток, чтобы отвезти кое-какие документы, а потом вернусь”.

После чего он исчез.

“Он или пьян, или рехнулся”, — подумала Армстронг. Но когда она проходила мимо газетного киоска на выходе их терминала, ее внимание привлекли заголовки: “Два полицейских убиты, один ранен. Двое убийц предположительно граждане Венесуэлы. Один из них также убит”, — ошибочно сообщала популярная ежедневная газета “Аврора” (редакцию которой Карлос пытался взорвать предыдущим летом), знакомя своих читателей с предварительной версией. И постепенно до нее начало доходить. И теперь фраза: “Я убиваю всех предателей” показалась ей скорее угрозой, чем откровением.^{139}

ты-пулеметы системы “Скорпион” — легкое оружие, славившееся гораздо большей дальнобойностью, чем обычные пистолеты. Кроме этого в сумках были обнаружены еще десять пистолетов, также в основном чешского производства, тридцать три обоймы, двадцать восемь гранат, пятнадцать шашек динамита, шесть килограммов пластиковой взрывчатки, детонаторы, тридцать запалов, а также три самодельные бомбы, готовые к употреблению.

Среди гранат из Восточной Европы находились два запала с маркировкой “UZRGM 08-73354” — точно такой же, как на осколках гранаты, найденных в аэропорту “Орли” после второй неудавшейся попытки нападения на самолет компании “Эль-Аль”. А маркировка М26 на ручной осколочной гранате свидетельствовала о том, что она идентична гранате, брошенной в аптеке Сен-Жермен, а также трем другим, оставленным членами группы Японской Красной армии после захвата французского посольства в Гааге.^{140}

Кроме взрывчатки, оружия и снаряжения Карлос хранил в квартире Ампаро “набор фальшивомонетчика” и список известных французских евреев и лиц, связанных с евреями, включавший в себя популярного политика и министра здравоохранения Симона Вейля, пережившего во время войны Аушвиц. Список Карлоса включал в себя и имя министра нефтяной промышленности Саудовской Аравии шейха Ахмеда Заки Ямани. Кроме этого там были обнаружены папки с планами расположения редакций трех парижских газет, взорванных предыдущим летом, и принадлежавшая Мухарбалу зеленая записная книжка, содержавшая подробные описания операций и перечень расходов за минувший год, вплоть до билета на обзорную галерею в аэропорту “Орли” стоимостью в два франка.

При тщательном обыске квартиры Ампаро среди вещей, принадлежащих Карлосу, ДСТ обнаружила четыре паспорта с его фотографиями. Однако у ДСТ не было ни малейшего представления о том, кто из четырех Карлосов является настоящим — Сенон Кларк, гражданин США, родившийся в Нью-Йорке 20 июня 1945j, Гленн X. Гебхард, также американец, родившийся в Нью-Йорке 1 августа 1950 г., Карлос Андрес Мартинес Торрес, перуанец, родившийся в Солтеро 4 мая 1947-го или, наконец, Ильич Рамирес Санчес, венесуэлец, родившийся 12 октября 1949 г. в Каракасе. И лишь гораздо позднее отпечатки пальцев, обнаруженные в квартире на улице Тулье, были идентифицированы с теми, что были присланы во Францию венесуэльскими властями.^{141}

“Я его люблю”, — заявила Ампаро в суде после предъявления ей обвинения в хранении оружия и взрывчатых веществ, а также в сотрудничестве с агентами иностранной державы — это обобщающее обвинение часто использовалось следователями отдела по борьбе с терроризмом. Однако она охотно описала следователю все подробности утреннего визита обезумевшего Карлоса.^{142}

Так зависимость Карлоса от женщин позволила полиции приблизиться к нему еще на один шаг. В Лондоне, в середине июня, когда Анжела Отаола и ее приятель Барри Вудхэмс передвигали мебель, они обнаружили два конверта с просроченным чилийским паспортом на имя Адольфо Хосе Мюллера Бернала и с международными водительскими правами, выданными в Кувейте, также с фотографией Карлоса, но выданными на другое имя. Там же находился список видных британских лиц, в основном еврейской национальности. Заинтересовавшись этими находками, Вудхэмс вскрыл дешевый замок на черной сумке, которую по просьбе Карлоса Анжела спрятала за шкафом за несколько месяцев до этого. В аккуратном пакете, лежавшем на самом верху сумки, находился чешский автоматический пистолет с глушителем и запасными обоймами. Вудхэмс не рискнул лезть дальше, опасаясь, что Карлос догадается о том, что он открывал сумку.

1 июня, через день после того, как ДСТ обнаружила оружейный склад в квартире Ампаро в Париже, Вудхэмс прочитал в “Гардиан” репортаж о событиях на улице Тулье. Это не могло не навести его на размышления о том, не являются ли убийца Карлос и его знакомый одним и тем же человеком. Как и Париж, Лондон изнемогал от жары, и в квартире было нестерпимо душно, когда он вернулся вечером домой. Кроме того в ней стоял тошнотворно-сладкий запах. Вудхэмс еще раз заглянул в сумку, оставленную Карлосом, и обнаружил в ней три пистолета со спиленными номерами: “браунинг” и два чешских, на один из которых был навинчен глушитель. Кроме того там находились две резиновые дубинки, боеприпасы, а также резиновые штемпели для подделки въездных виз в разные страны. Странный сладковатый запах исходил от упаковок с нитроглицерином, который был настолько чувствителен, что мог взорваться от щелчка выключателя.

Левацкие взгляды Вудхэма помешали ему прибегнуть к помощи полиции, поэтому он решил “обратиться к той прессе, которой мог доверять”. Но когда он позвонил в “Гардиан”, дежурный репортер заподозрил, что имеет дело с одним из бесчисленных шутников, которые ежедневно звонят в газеты. “Принесите сумку сюда”, — услышал Вудхэмс, после чего явился в отдел новостей с пистолетом и списком, обнаруженным в сумке.

Один из репортеров “Гардиан”, отправившийся с Вудхэм-сом к нему домой, заметил на книжной полке экземпляр триллера Фредерика Форсайта “День Шакала”, который он недавно прочитал. Так родилась новая кличка Карлоса — Шакал. И не важно, что герой романа был высоким светловолосым худым англичанином с холодным, как туман над проливом, взглядом серых глаз, не играло роли и то, что он не имел никакого отношения к палестинским экстремистам.

Хотел ли сам Карлос походить на убийцу из романа Форсайта? Много лет спустя Вудхэмс писал об этом в одной из газет: “Какая из версий наиболее точна? Был ли Шакал поклонником творчества Фредерика Форсайта? А может, что еще более невероятно, он сам стремился к получению этого прозвища? Думаю, что вторая версия неверна. Книга Форсайта, принадлежала не Карлосу, а мне, и именно я был поклонником его творчества”.^{143}

Пока Скотленд-Ярд, вызванный “Гардиан”, переворачивал квартиру вверх дном, Анжела Отаола курила сигарету и играла с полицейским шлемом, который был для нее непомерно велик. На вопрос об ее отношениях с Карлосом она ответила, что “Карлос — ее друг. Ну, теперь уже бывший друг”. Черная сумка была отправлена в судебную лабораторию министерства внутренних дел, где специалисты по взрывчатым веществам занялись анализом ее содержимого. Они обнаружили детонаторы, запалы для гранат, три полностью снаряженные ручные гранаты Миллса, находящиеся на вооружении британской армии, полукилограммовую плитку оранжевой глинообразной пластиковой взрывчатки “семтекс” чешского производства, три плитки другой взрывчатки предположительно шведского производства, две бухты запального шнура и русскую осколочную ручную гранату Ф-1.