– Извини, – проговорила Мег. – Но ты сама виновата, совсем не умеешь себя вести… Как ты попала ко мне в комнату?

Генриетта не соизволила ответить, хотя по выражению ее мордочки можно было понять: сказала бы, да не хочу беспокоиться. Не перевернувшись, она положила передние лапы на живот и закрыла глаза.

Мег откинулась на подушки. С кровати она не видела часов, стоявших на камине, но она не сняла наручные часы вчера и даже не умылась перед сном. Одежда небрежно висела на стуле. «Должно быть, я вчера здорово устала», – подумала она.

Ее часы показывали восемь. Она проспала почти десять часов. Лишь в редких случаях, приняв успокоительное на ночь, она могла проспать так долго. Но вчера она не принимала снотворного: она с трудом разделась и сразу же заснула. Неужели бабушка?..

Она могла бы это сделать, если бы посчитала это необходимым. Может, в кофе положила таблетку. Потянувшись, Мег призналась, что бабушка поступила разумно. Сегодня Мег чувствовала себя гораздо лучше. Но бабушка не могла открыть дверь и впустить к ней Генриетту. Бабушка никогда так не шутила. Это больше в стиле Фрэнсис, если она опять примеряет на себя очередную роль. Или Клифа. Мег вспомнила, как однажды он вполз к ней в комнату и швырнул ей на кровать бабушкину кошку – не Генриетту, тогда у нее была другая. Визг проснувшейся девочки и испуганной кошки поднял на ноги весь дом. Клифа лишили прогулок на целую неделю.

Мег последовала примеру Генриетты и отдыхала, предаваясь старым воспоминаниям. Не все они были неприятные. Сама комната осталась такой же, какой она была, когда Мег поступила в колледж. Приезжала она только на праздники. С какой радостью они с бабушкой выбирали веселый ситец, обои в цветочек, тюль, который балдахином накрыл ложе принцессы («Или кровать в публичном доме», – усмехнувшись, Мег вспомнила комментарий Дэна. Правда, потом он мгновенно извинился перед бабушкой, а за ее спиной подмигнул внучке).

Тогда ей исполнилось десять или одиннадцать лет – она была слишком юной, чтобы посмеяться вместе с дедом над его шуткой, но уже слишком большая для обоев, на которых были изображены Винни-Пух и котята. Эти обои они тоже выбирали с бабушкой. Прежде она с родителями жила в западном крыле дома. Там на обоях в ее комнате были нарисованы лошадки, слоны, акробаты на трапециях. На столике стояла настольная лампа в виде клоуна: включаешь ее и вместо носа светится красный шарик. Ее отец обожал цирк, он начал водить ее туда, как только она научилась ходить… В новой ее комнате не было циркачей. На этот раз они выбрали обои с Винни-Пухом. Правда, она тогда не испытывала радости, украшая новую комнату. Даже в шесть лет она понимала, почему все должно выглядеть по-другому, а попытки бабушки казаться веселой почему-то вызывали на глазах слезы. Обои в розочках смотрелись хорошо. Два слоя бумаги и четыре года прошли со времени клоунов…

Генриетта соскочила с кровати и направилась к двери. В этот момент кто-то постучал.

– Войдите, – сказала Мег.

Дверь открылась, и кошка удалилась, размахивая хвостом, как знаменем. Вошла служанка с подносом в руках.

– Мисс Полянски сказала, что вы будете завтракать в постели, – объяснила она. – Надеюсь, я вас не потревожила. Она сказала, что вы уже проснулись.

– Как видите. – Мег разозлилась на Фрэнсис. Ханна могла быть не менее назойливой, чем миссис Дэнверс.

Служанка колебалась, смущенная резким тоном и кислым выражением лица Мег. Мег не помнила имя девушки, она улыбнулась и махнула в сторону стола.

– Поставьте поднос туда, пожалуйста. Я не умею есть в постели. Я всегда проливаю кофе.

Успокоившись, девушка улыбнулась в ответ. Прежде чем уйти, она сообщила:

– Ваша бабушка просит вас зайти к ней в комнату, когда вы сможете. Не торопитесь, это не срочно.

Мег проглотила завтрак и начала одеваться. Выбрать одежду нетрудно: она взяла с собой лишь несколько платьев. Она стащила черное платье с вешалки и бросила его в угол шкафа. Больше она его никогда не наденет. Бабушка права: вообще не надо было его надевать. Она выбрала яркую желтую блузку и подходящую по цвету юбку и поспешила в комнату бабушки, где ей было поручено написать бесчисленное множество писем с благодарностями.

В лучшие времена ей бы не понравилось подобное занятие. Сейчас, когда надо было решать более насущные проблемы, это занятие раздражало и нервировало. Но бабушка проявила настойчивость и поразительную собранность. Открытки с венков и букетов были сняты и разделены на группы: старые друзья, знакомые по бизнесу, клиенты, дальние деловые контакты. Каждой категории людей ответы писали на определенной бумаге, с разной степенью формальности. Мэри перечитывала открытки и записки, некоторые зачитывала вслух. Когда она наконец отпустила Мег, у той голова разрывалась от боли и ей ужасно хотелось ходить кругами и скулить как бешеной собаке.

Войдя в свою комнату, она со стоном опустилась на стул. Тяжелая обязанность завершена, но оставались другие, не менее неприятные. Бабушка отпустила ее, весело напомнив, что у нее сегодня встреча. Когда же она ее назначила? Днем она и дядя Джордж в сопровождении официальных советников и представителя департамента налогов и сборов должны будут произвести инвентаризацию знаменитой коллекции Дэна.

Практически Мег уже владела большей частью этой коллекции. Дэн на 100 % воспользовался налоговым законодательством в отношении подарков, и в течение многих лет она и бабушка получали в подарок от него наиболее ценные экземпляры коллекции. Когда-то взглянуть на коллекцию Дэна считалось редкой удачей. Он ревниво относился к своим сокровищам и даже ближайших друзей и родственников редко приглашал в подвальное помещение со стальной дверью и крышей, где хранились сокровища. На этот раз их ожидала сложная, методичная работа: предстояло решить, что кому будет принадлежать. Требовалось подтвердить законность подаренных вещей: официальный представитель налогового департамента будет внимательно отыскивать возможные ошибки. Коллекция особенно ярко напомнит о своем хозяине, ведь в ней он собрал чудеса из чудес, прошедшие через его руки, эти вещи он боготворил, с ними не мог расстаться. Вспоминая пристальный блеск его глаз, когда он смотрел на них, благоговение, с которым он к ним прикасался, Мег подумала: «А не любил ли он эти украшения больше живых людей, окружавших его?»