Дэсмонд тоже сел, обнял за плечи, привлекая к себе. Ни сил, ни желания сопротивляться нет, и Эжени уткнулась лбом в мужскую грудь, вдохнула исходящий от рубашки слабый запах парфюма с ноткой имбиря.

— Ты удержалась. На самом краю, но удержалась.

— Как? — почему-то вопрос этот не давал покоя. Она ведь чувствовала, как затягивает неумолимо снежная бездна равнодушия, как смыкаются створки капкана Зимы.

— Сейчас это неважно. Главное, что удержалась… и больше я тебя не оставлю, — Дэсмонд говорил негромко, но твердо, убеждённо.

Опять.

— Дэсмонд…

— Эжени, — он отстранился чуть, обхватил лицо Эжени горячими ладонями, посмотрел внимательно в глаза, — неужели ты не хочешь даже попытаться? Всего лишь попробовать?

— А если…

— Без «если», Эжени. Я тебя прошу, не надо за меня решать, устану я от тебя или нет, уйду или останусь, случится это через год или через полвека. Не надо прогнозировать плохой конец пути, даже не ступив на него, не надо отказываться от собственных эмоций только потому, что тебе кажется, будто так легче. Это не облегчение, а эгоизм и малодушие. О маме ты подумала? О том, что с ней стало бы, вернись ты другой? Все твои чувства умерли бы и дочерняя любовь в том числе. Однажды ты сочла бы, что мама лишь обуза, отнимающая твоё время, тебя утомили бы её укоризненные взгляды, неодобрение и осуждение. И ты спокойно, без малейшего сожаления забыла бы о ней, как забывала бы обо всём, что тебя не интересует. Я не преувеличиваю. Я навёл справки, насколько это было возможно в условиях дефицита информации. Те, кто поддавался зову, рано или поздно бросали старую жизнь, друзей и родных и уезжали на север. Многих из них больше никто никогда не видел. Я могу только предполагать, что с ними дальше делает Зима, но неужели ты на самом деле считаешь, что такой исход лучше возможности обжечься?

Эжени накрыла одну ладонь Дэсмонда своей, улыбнулась грустно.

— Я всё равно состарюсь, хочешь ты того или нет. Даже ты ничего не сможешь поделать с ходом времени.

— Смогу, — возразил Дэсмонд уверенно. — Подобные мне живут долго, очень долго, но во время брачного ритуала мы не только связываем себя с избранной нами женщиной, но и разделяем с ней наше долголетие. Учитывая мой возраст, в нашем с тобой распоряжении есть по меньшей мере один век на двоих. Или тебе мало?

— Нет-нет, просто я… — в шоке.

Мягко говоря.

Сто лет срок приличный, основательный, но…

— Эжени, давай для начала попробуем. Согласна?

Слова возражения замерли на языке. После всего просто взять и согласиться? Не слишком ли быстро?

Впрочем, на раздумья времени и так было более чем достаточно.

— Да, — ответ сорвался словно сам собой.

— Да? — с насмешливой дотошностью уточнил Дэсмонд.