– Поподробнее, – отвечает она, и заносит свои когти над клавиатурой.

– Ну, тогда возьмите уголовное дело, которое прекратили в отношении меня, и прочитайте его. Там все подробно описано.

Она резко краснеет и хочет что-то сказать, но я перебиваю ее:

– А если покороче, то я не помню.

– Как свидетель вы обязаны давать показания! – говорит она с нажимом.

– А я и даю. Я просто не помню.

Гудит принтер и оттуда вылезает лист бумаги с моими показаниями, которые я подписываю, предварительно внимательно прочитав. Так и подмывает расставить запятые ручкой, но я этого не делаю, чтобы уж совсем не злить девушку.

На прощанье я осведомляюсь относительно судьбы моих конфискованных вещей – автомобиля и охотничьего карабина. В ответ работница правопорядка ехидно советует мне обратиться с заявлением к прокурору.

Выйдя из кабинета, киваю Витьку, которого опрашивают после меня.

Через некоторое время Витек выходит из кабинета с видимым облегчением и садится рядом со мной в коридоре на скрипучее деревянное кресло.

– Про убийство финского гражданина спрашивала? – наклоняюсь я к нему.

Он утвердительно кивает, откинувшись в кресле.

– Сказал, что ничего не помню, потому что сам потерпевшим был.

С улицы слышен, какой – то шум. Сквозь забранное решеткой окно видно, как из кузова грузовой ГАЗели выкатывают по доскам на землю мотоцикл.

Девушка в мундирчике выходит из кабинета, накинув на плечи пальто, и приглашает нас с Витьком за собой к выходу. Там уже стоят два лесоруба. Милиционеры из конвоя приводят распухшего Сашку, почему – то в наручниках. Он дико вращает глазами и озирается по сторонам.

У мотоцикла оперативники уголовного розыска снимают сиденье. Под ним ящик для инструментов, в котором прямо сверху лежит шило с деревянной ручкой, перемазанное черной засохшей кровью.

Сашка начинает бледнеть и рваться из рук конвойных, но те цепко держат его.

– Это не мое! – верещит он сиплым голосом, но конвойных это абсолютно не трогает, и они буквально затаскивают его в помещение.

– Похоже, виновный найден, – шепчет мне Витек.

Лесорубы курят у входа, сплевывая на каменные ступени. Подходим к ним, здороваемся. Слушаю их рассказ о том, как они нашли утром своего товарища недалеко от столовой.