Ну а мы тщательно осмотрели трупы застреленных нами террористов. Ничего особо интересного обнаружено не было. Обычный джентльменский набор – немного денег, ножи, ностряпки. У одного нашли колоду карт и игральные кости. Что ж, парень, ты сегодня пошел не с тех козырей, и твоя карта оказалась битой.

А потом мы направились в Кордегардию, чтобы там провести обыск задержанной нами девицы и допросить ее. Не знаю, пойдет ли она с нами на контакт, но, как говорится в таких случаях, попытка не пытка. А пока с ней следует установить психологический контакт, чтобы она снова не устроила нам истерику со слезами и соплями. Терпеть ненавижу такие вот женские кунштюки.

– Как тебя зовут, голубушка? – участливо спросил я у паненки.

Та снова зло зыркнула на меня, но, видимо, поняв, что говорить с нами ей все же придется, процедила свозь зубы:

– Барбара. Барбара Каминска.

– Красивое имя, – вздохнул Сыч. – Если мне не изменяет память, так звали Барбару Ягеллонку, дочь короля Казимира Ягеллончика. Она потом вышла замуж за герцога Саксонии Георга. Жили они счастливо, любили друг друга. Когда Барбара умерла, герцог перестал бриться, за что и получил прозвище Бородатый.

Паненка, которая внимательно слушала Германа, вздрогнула и спросила:

– Пан поляк?

– Моя бабушка была полячкой. Она и рассказала мне эту историю.

– Так почему пан служит москалям? – спросила Барбара. – Ведь они самые главные враги нашей Речи Посполитой.

– Самые главные враги Польши – это шляхта, которая даже не смогла защитить ее, – вступил в разговор Михайлов. – Вспомните законы этой самой Речи Посполитой. Ведь голодраный шляхтич из клиентелы магната мог на сейме крикнуть «не дозволям» и тем самым похерить любой, пусть даже самый полезный для своей страны закон, одобренный большинством делегатов сейма. А взять бесконечные конфедерации, выборы короля, которому потом благодарные подданные бьют морду… А вы говорите – москали вас погубили.

– Мой отец воевал за свободу Польши, – гордо тряхнув прелестной головкой, произнесла Барбара. – Он был в сражении при Мацеёвицах, рядом с Костюшко. Тогда русские разбили нас. Мой отец вместе с тяжелораненым паном Тадеушем попал в плен.

– Ну, и что же потом произошло с вашим отцом? – спросил Сыч.

– По просьбе круля Станислава Понятовского фельдмаршал Суворов отпустил его. Отец уехал в Россию, где его взял на службу управляющим имением один помещик, тоже поляк.

– А паненка знает, как поступил с Костюшко император Павел? – спросил я.

– Знаю, – буркнула Барбара.

Действительно, вскоре после смерти Екатерины II Костюшко, которого из Комендантского дома Петропавловки перевели в Мраморный дворец, посетил Павел, пообещавший освободить предводителя польского мятежа. Император предложил Костюшко поступить на российскую военную службу, однако тот отказался. Костюшко подписал «Присягу на верность» с обязательством защищать интересы императора и его наследника Александра Павловича. После принесения присяги он получил свободу. Павел приказал выплатить Костюшко 12 тысяч рублей – казенную стоимость тысячи крепостных душ.

– Вот видите, – сказал Герман, – нынешний император поступил, как настоящий рыцарь. И вам грех на него обижаться.

Барбара ничего не ответила и уставилась в окно.

– Ну, вот мы и приехали, – произнес подполковник Михайлов. – Прошу всех с вещами на выход.