Интересно все же жить на свете! Если бы мне кто-нибудь пару месяцев назад сказал, что я буду вот так запросто общаться с Наполеоном Бонапартом, то человеку, сказавшему это, я посоветовал бы обратиться в учреждение, со стен которого питерская непогода так и не смыла желтую краску. В «домах хи-хи» во все времена хватало Наполеонов, Александров Македонских и прочих Гаев Юлиев Цезарей.
Но вот он, Наполеон Карлович, сидит рядом со мной в Кёнигсберге 1801 года и с большим интересом рассматривает «Винторез». Конечно, сие изделие тульских оружейников для него нечто новое, несравнимое ни с чем виденным ранее. А ведь Бонапарт был весьма продвинутым в военной технике того времени человеком.
– Послушайте, Дени, – спросил он у меня, – как эта штука работает? Ведь, как я понял, это не совсем обычное ружье…
– Да, мсье Бланшар, – мы условились с ним не произносить вслух его настоящее имя, – это не совсем обычное оружие. Оно предназначено для уверенного поражения одиночных целей, причем огонь из него ведется практически бесшумно.
– Гм, выходит, что это не боевое оружие, а средство для совершения тайных убийств, – поморщился Бонапарт.
– Ну, это как кому, – улыбнулся я. – Скажите, мсье Бланшар, разве я и мой товарищ похожи на тайных убийц? Мы находимся здесь для того, чтобы спасти вас от британских головорезов, мечтающих ухлопать вас. И сделать это надо наверняка, чтобы с вашей головы и волос не упал. На сей счет мы имеем строгий приказ нашего начальства.
– Понятно, – кивнул головой Бонапарт. – Приказ – это основа, на которой держится любая армия. Значит, как только вы заметите, что мне грозит опасность, то вы немедленно убьете людей, собирающихся меня зарезать или застрелить?
– Именно так, – сказал я. – Тем более что охотятся за вами те, кто изрядно поднаторел в тайных убийствах. Вам имя Уильям Сидни Смит ни о чем не говорит?
– Как, – вскричал Наполеон, – тот самый Сидни Смит! Конечно, этот проклятый англичанин мне хорошо известен. Еще в Тулоне, который был освобожден с моей помощью, несмотря на дурацкие приказы тусклой бездарности – генерала Карто, этот самый Смит чуть было не уничтожил остатки нашего флота.
– Только в Англии не оценили его стараний и обвинили Смита в том, что он мог уничтожить все находившиеся в Тулоне корабли, но этого не сделал.
– У этого мерзавца были не только друзья, но и враги, – махнул рукой Бонапарт. – Впрочем, еще больше Смит попортил нам крови в Египте. Мы не смогли взять Акру во многом из-за того, что Смит со своими людьми сумел заставить турок держаться до последнего. Кстати, я слышал, что и русским он сумел сильно навредить.
– Значит, мсье Бланшар, – подмигнул я Наполеону, – вы не будете сильно возражать, если мы отправим прямиком в пекло достопочтенного сэра Уильяма?
– Я буду только этому рад. Поверьте, Дени, я никогда не забуду услуги, оказанной вами Франции. А я посчитаю себя полностью отмщенным за все те подлые дела, совершенные мерзавцем Смитом.
– Кстати, это не тот ли красавчик, о котором ты так мило беседуешь с мсье Бланшаром? – произнес Сильвер, все это время наблюдавший через полуприкрытое портьерой за окнами дома напротив. – Уж очень он похож на картинки, нарисованные для нас французским цирюльником.
Я встрепенулся и протянул руку Бонапарту, чтобы забрать у него «Винторез». Тот послушно отдал его мне и с любопытством посмотрел на Сильвера.
– Что сказал мсье Антуан? – спросил у меня Наполеон. – Он увидел кого-то из англичан?
– Мсье Бланшар, взгляните, – я протянул бинокль Бонапарту. – Только осторожно, не подходя близко к окну. Может быть, вам знаком этот тип? Тот, который осторожно выглядывает из окна на третьем этаже. Посмотрите…
Наполеон взглянул в бинокль и неожиданно выругался.
– Да, вы правы, мсье, – воскликнул он. – Это именно свинья Смит, собственной персоной. Вы его убьете?