Они наверху, мы внизу. Наверху шлепает винтами "Локса", американский "либертос" под нашим флагом, мы в глубине неслышно скользим. Охраняем старых знакомых — поскольку индивидуальный акустический портрет этого транспорта по чистой случайности оказался у нас записан, срисовали в марте возле Мурманска. Неужели наш Лаврентий Палыч ничего не забывает, должность такая — "опознать можете, не всплывая?". Судно опять же новое, не совсем "либерти" а более поздняя версия, "виктории", может выдать восемнадцать узлов. Так что погрузка в Нью-Йорке, и приказ нам — время выхода, время и место встречи. А у американских берегов даже под перископ всплывать, теперь возможны проблемы — там янки порядок уже навели, не то что год назад, и катера-охотники бегают стаями, этих "110-футовых" в нашей истории строили многосотенными тиражами, и только нам по ленд-лизу передали семьдесят штук, а еще "сражающейся Франции" полсотни, и еще прочим желающим, вплоть до бразильцев — и на каждом стоит "мышеловка", ранняя версия противолодочной РБУ, и сонар, так что толпой могут любую лодку запинать — и нас, если обнаружат, конечно, но ведь не обнаружат! Тихие мы очень, и на большой глубине. Всплываем под перископ лишь на время сеансов связи.
В двадцать первом веке было иначе. На глубине выстреливается буй, таща за собой к поверхности кабель. Сигнал, что антенна наверху — и в эфир на спутник выстреливается сжатый шифропакет, меньше чем за секунду. Так же принимается ответ, затем буй отделяется и тонет, а кабель быстро втягивается назад в лодку. Но нет спутников, а до береговой станции в этом режиме не достать, диапазон УКВ не подходит. Потому, ночью выставляем антенну, и также отправляем сообщение, сжатое и закодированное аппаратурой ЗАС (сколько трудов стоило обеспечить, чтобы предки могли это принимать, используя наши компы и изготовленную здесь радиоаппаратуру). Несколько секунд еще ждем ответа — поскольку у нас нет фиксированного времени, когда мы слушаем, не на глубине, то передачи с берега к нам идут ответами на наши послания. Есть, принято! Уходим на глубину, и читаем свежие новости, как сводку штаба об обстановке на театре, так и Совинформбюро.
Запеленговать и перехватить наш сигнал, теоретически можно. Хотя тоже вопрос — сейчас, когда мы сопровождаем "Локсу", скорее подумают, передатчик у нее на борту (а частоту, вступив в сопровождение транспорта, мы сменили). Но вот расшифровать послание, обработанное компами двадцать первого века — ну, тратьте время своих дешифровальщиков, если оно у вас лишнее есть! "Энигма" дает миллионы вариаций — три, четыре ротора, то есть число букв латинского алфавита, двадцать шесть, в третьей или четвертой степени (цифры писались словами)? Ну а в компьютере длина "ключа" может быть и тридцать, и сорок символов — то есть количество вариаций равно числу букв алфавита плюс десять цифр, и все это в сороковой степени — поверим ученым математикам, что расшифровать такое вручную в принципе невозможно. Даже будь ты математическим гением из "команды Рошфора", взломавшим японский код накануне Перл-Харбора…
Гидрология здесь конечно адова. Холодное Лабрадорское течение, от Гренландии вдоль американского побережья на юг, сталкивается здесь бок о бок с Гольфстримом, так что распределение теплых и холодных слоев воды по глубине непредсказуемо — и с гидроакустикой творится невесть что. Успокаивает лишь, что и нас здесь обнаружить было бы непросто даже техникой двадцать первого века, да и нет пока лодок-охотников… ну если только тот сон не был вещим и сюда еще и "Вирджиния" не провалилась, нам в противовес? Но сам Лаврентий Палыч, к этому предположению отнесшийся предельно серьезно, заверил, что наша разведка никаких признаков базирования атомарины в портах США не обнаружила — а благодаря нам, "судоплатовы" очень хорошо знают, что им искать, какое береговое обеспечение для атомной лодки требуется. Да и наши источники в "Манхеттене" бы тоже что-то знали, хоть какое-то "прогрессорство" у американцев в этом варианте должно быть! А нет такого — следов не обнаружено, даже косвенных. Значит считаем, что "Вирджинии" нет. Ну а обычную подлодку этих времен мы по-всякому засечем, даже в здешних адских условиях.
Так что, "не поход боевой, а шикарный круиз". На взгляд берегового. Потому что под килем тысяча метров воды, и труд любого из офицеров, несущих вахту в ЦП сродни авиадиспетчеру, что-то упустишь, и все, песец! Нервный напряг страшный, но не дай бог, восприятие притупится, тогда случись что-то важное, отреагировать не успеешь. Понятно вам теперь отчего сауна и бассейн у нас на борту, это не роскошь а необходимость? Как еще в промежутке между вахтами усталость сбросить и работоспособность в полной мере восстановить?
Даже "жандарм" Кириллов этим проникся. Поскольку у нас по уставу, каждый должен владеть полезной специальностью, нет у нас "освобожденных", наш "комиссар" Григорьич может сработать за штурмана, а особист (из нашего времени, по прозвищу Пиночет) ранее служил в БЧ-5 — ну и Кириллова туда же, нашему меху Сереге Сирому под начало. И Александр Михайлович в процессе обучения труд атомных подводников сильно зауважал. Хотя мы особенно его и не напрягали, так, "курс молодого спеца", самое элементарное, и вахту нести, когда рядом двое опытных товарищей настороже, чтобы возможную ошибку исправить. А у американцев, говорите, "Трешер" и "Скорпион" так гробанулись, и у нас три лодки (хотя с "Курском" непонятка, уу, счет же у меня к вам, пиндосы — жаль что "Айову" не я тогда добивал!). И как быть — очень просто, товарищ комиссар третьего ранга, надо не экономить, а в придачу к боевым лодкам построить еще и тренажер на берегу, но с полным моделированием, и гонять на износ, чтобы у личного состава все действия на рефлексах были. Кириллов обещал, что не забудет, и когда дойдет до строительства советского атомного флота, этот вопрос непременно поднимет.
А это будет гораздо раньше чем в нашей истории. Поскольку план соблюдается неукоснительно — и строго по нему, еще когда мы уходили, на Севмаше уже заложили первую подлодку новой серии. Нет, пока еще дизельную, но "проекта 613", решили все же сохранить этот исторический номер, хотя вышел в итоге интересный гибрид, имеющий схожесть и с немецкими "XXI", и с 613-ми, и даже с их дальнейшим развитием, 633-ми — но на голову превосходящий субмарины этих времен, причем особое внимание уделено малошумности. Первая, предсерийная — чтобы, выловив "детские болезни", после загрузить массовой постройкой ленинградские и черноморские заводы, а возможно, и верфи будущей ГДР — а Севмашу отработать технологию корпусных конструкций. Да и сами 613-е для внутренних морей, вроде Балтики и Черного, очень даже ничего, в строю стояли еще в семидесятые, к восьмидесятым уже устарели, тогда уже "Варшавянки" в серию пошли. "Панельные" лодки, ускоренно собираемые из секций, их больше двухсот было построено в труднейшие послевоенные годы, с конца сороковых, больше чем всего подлодок в СССР до войны — в этой истории, надо полагать, их сделают не меньше.
Ну накаркал, полундра, выдал пеленг акустик! Цель, надводная, пеленг 290, предположительно подлодка на дизелях. Сигнатура опознана, британец, тип "Тритон", "Темпест", или "Тюдор". В принципе одно и то же, модернизации и развитие удачного проекта большой подлодки (крупнее чем наша "эска", но меньше "катюш"). Глубина погружения от девяноста до ста пяти, и надводная скорость подкачала, всего пятнадцать узлов — зато достаточно хорошая, для этого времени, гидроакустика, и десять торпед в носовом залпе (шесть аппаратов в корпусе, как на "катюшах", еще два в бульбообразной наделке наверху, и два у основания рубки, все стреляют вперед, правда к наружным аппаратам в походе доступа нет). И шестьдесят человек экипажа (плюс-минус один-двое у разных версий). И шумность конечно — поскольку проект еще довоенный.
Может, они ни при чем, мимо идут? Смотрю на Кириллова, тот кивает — действуйте по приказу и инструкции, Михаил Петрович. То есть, при опасном сближении и угрожающих маневрах, топить без колебаний. Уж больно груз ценный (как я понял по намекам, что-то важное для нашего "манхеттена", оборудование, закупленное за золото), так что если они и случайно, будем считать, что не повезло кому-то. Тем более, что нас тут нет.
А кто есть? Помните, как год назад мы сами радио с немецких лодок перехватывали, расшифровывали? Так предки теперь это дело поставили на широкую ногу: есть теперь на СФ серьезная служба радиоразведки, которая ловит эфир, все там просеивает, расшифровывает, пеленгует. И у нас сейчас есть записи перехвата разговоров немецких лодок в Северной Атлантике, их частоты, позывные, шифры (как общий, для разговоров субмарин между собой, так и индивидуальные для каждой, для связи с берегом), а также их предположительное местонахождение. Так что после нам придется найти "жертвенного барашка", потопить, а затем передать в эфир, его позывными и шифром, на его волне, о якобы одержанной победе. После чего их лодка "пропадет без вести", растворится в океане, и гадайте, что случилось, даже если после войны будут сличать список потерь и побед с обеих сторон, мало ли что могло произойти, море шутить не любит? Но это будет уже потом — сейчас надо с британцем разобраться.
Что это были британцы, а не янки, меня не удивило, после беседы с Кирилловым, разъяснившим, что такое американская бюрократия с демократией. У американцев очень многое решается "на личном уровне", без бумаг, но только не там, где дело серьезно пахнет керосином, и встает вопрос, в случае чего, кто будет крайним? И ФБР и спецслужбы еще не имеют такого влияния на армию и флот — так что даже сам Гувер не может приказать командиру лодки стрелять по союзнику. Командир законно пошлет его подальше, не из любви к русским, а из нежелания после идти под трибунал — и потребует письменного приказа от своего, флотского начальства. А флотским тоже нет интереса, чтобы на них потом повесили всех собак — так что нужно, чтобы сам президент Рузвельт вызвал бы к себе адмирала Локвуда, командующего их подводными силами, и убедил бы что это нужно для Америки, и заверил, что после не будет претензий, и адмирал бы написал приказ… Нет, конечно возможно, как в романах Клэнси, что ФБР имело бы на некоего флотского офицера сверхубойный компромат, например о связи с мафией, и сумело бы обеспечить назначение этого офицера командиром одной из новых подлодок, какие сейчас массово вступают в строй, тип "Балао" — но эта игра долгая, а оттого маловероятная. Ну а внаглую наезжать на кого-то из флотских, это значит нарываться на крупные неприятности, ведь адмиралы Нимиц, Кинг и Локвуд были не последними людьми по власти и влиянию, и далеко не факт что в сваре с ними спецслужбы взяли бы верх. А уж шума было бы — наши точно бы знали!
А вот у британцев с их традициями аристократических клубов, как раз можно было все решить келейно. Когда офицера-подводника вызывает для конфиденциальной беседы некий Чин и ставит задачу. Как в романе Дженкинса "Берег Скелетов", изданном у нас в семидесятые — Кириллов прочел и сказал, да, так могло быть. Это нужно Британии — значит, будет сделано. Вот только мы в этом раскладе не учтены.
Я надеюсь, что так. Потому что теоретически, зная бы о нашем присутствии, британцы могли бы послать двух охотников. Один шумнет вдали, выдергивая нас на перехват, второй уже ждет по курсу транспорта под водой в малошумном режиме (правда, первый при этом смертник, без вариантов, да и второй вряд ли уйдет). Хотя это уже паранойя — но береженого бог бережет. На глубине триста даем ход в двадцать пять узлов, обгоняем транспорт, внимательно слушаем море с носовых курсовых углов, чисто! Заодно успели по изменению пеленга рассчитать расстояние до британца, тринадцать миль. Подвсплываем, поднимаем антенну, радируем на "Локсу" по УКВ, изменить курс вправо. Все ж не до конца верю я здешним противолодочным торпедам — лучше застать британца еще до погружения, до момента собственно атаки, ну а теперь ему придется догонять, если он на своем радаре видит цель. Точно — доклад с ГАКа, цель прибавила скорость, ее курс близок к курсу перехвата нашего транспорта. Ну значит, моя совесть чиста — не случайный прохожий, а наш клиент. По совету Кириллова, делаю отметку о том в журнале — мало ли что, когда будем разбираться на берегу? Отмазывайся потом — это третий уже британец выходит, убиенный нами? Первого потопили, когда захваченный "Шеер" вели, второй осенью у Киркенеса подвернулся. Второй звался "Трайдент", с него мы и записали сигнатуру, "акустический портрет". Еще там были восемь выловленных англичан, которых мы честно сдали в Полярном нашей Конторе, об их дальнейшей судьбе ничего не знаю.
Идет мимо нас, как подставляясь под выстрел. Бьем как на полигоне, в последний момент вроде услышал что-то — но гидрология не только нам мешает, ни увернуться, ни погрузиться не успел. Два попадания, цель тонет, звук разрушения корпуса.
— Михаил Петрович, если обстановка позволяет, просил бы вас всплыть под перископ — говорит Кириллов — важно, есть ли живые?
Нашему НКВД еще и "языки" нужны? С ГАКа доклад, вокруг все чисто, кроме "Локсы", вон она, на удаляющемся курсе, в пятнадцати милях шумит. Решаемся подвсплыть, и вроде бы в перископ наблюдаем что-то вроде плотика в волнах, видно очень плохо. Всплывать совсем? Нет, говорит Кириллов, радируйте на "Локсу". А нас тут не было и нет.
Ладно, вам виднее. Как понимаю, важно не только этот конкретно транспорт прикрыть, но схватить британцев за руку, взяв с поличным, как они союзников пытались потопить? Не случайно ведь транспорт не американский а наш, и на борту наверняка, спецгруппа, как тогда на "Краснодоне" была? Если они с нами на связи, значит знают, что тут есть кто-то еще? Вот только мы ли, К-25 — или кто-то другой, да хоть подводная лодка мифической "свободной Германии"? Так что, не показываемся, нарезаем круги. Точно, плотик, может и рядом еще кто-то, но тех в расчет брать не надо, мертвецы, уж больно вода холодная. А "Локса" приближается, вот уже видим ее в перископ.
— Сигнал самолетной антенны! Быстро приближается!
Это еще откуда? Ныряем на двести, и дальнейшую картину можем наблюдать лишь по акустике. "Локса" доходит до точки чуть в стороне от нас, стопорит ход. Наверное, спускает шлюпку, чтобы подобрать англичан? Через какое-то время снова слышим шум ее винтов, транспорт ложится на прежний курс, мы быстро его догоняем, идем в охранении снизу, как раньше. Два часа ничего не происходит, наверху должно уже стемнеть.
— Множественные шумы винтов пеленг 190, эсминцы!