Мне казалось, Генри уже очень давно хотелось выговориться, поэтому я просто молча вел машину.

— Самое забавное, что с Ниной меня познакомил мой брат Лютер. Я как раз только защитил докторскую6 по физике, меня пригласили в первый серьезный проект, у меня совсем не было времени на девушек. А Лютер все время цеплял каких-то старлеток, которые приезжали в Голливуд в надежде на удачу. Вокруг него постоянно вились две или три девицы, он водил их по клубам, развлекал, кормил обещаниями, а потом менял на новых. Ему нравились пустоголовые и наивные. Но Нина не была такой. Я ее впервые увидел в ночном клубе, куда Лютер меня затащил. Она тоже приехала в Лос-Анджелес, чтобы стать актрисой, семья с ней порвала, денег у нее не было. Но было в ней что-то искреннее и ранимое. И благородное. У нее был такой милый бостонский акцент. И она использовала свое настоящее имя — Нина Адамс. Не хотела придумывать какой-то вычурный псевдоним, как тогда делали все девушки. Мы проговорили весь вечер. Потом я пригласил ее на обед. Через месяц сделал предложение. Казалось, ее все устраивает. Даже наш маленький дом в Пасадене и то, что я каждый день езжу на работу. А потом родился Том и я был совершенно счастлив. И совсем не замечал, как Нина от меня отдаляется. Наша служанка мне рассказывала, что она стала уходить на целый день. Когда я спрашивал, она просто отмахивалась и говорила, что гуляла. Потом она стала забирать с собой Тома и уезжать с ним на машине. Иногда на два или три дня. Мне она говорила, что навещала старую подругу, которая переехала в Калифорнию. Я не хотел ничего подозревать. А потом она просто собрала вещи и бросила нас.

— Она потом еще связывалась с вами?

— Конечно. Через месяц после злополучного письма я получил от нее телеграмму из Рино, где она просила у меня деньги на развод. Ей нужно было оплатить услуги адвоката и шесть недель проживания в Неваде, чтобы закончить наш брак. Я мог бы, конечно, разыскать ее там и устроить скандал, но к этому моменту единственное, чего мне хотелось — навсегда вычеркнуть Нину из своей жизни. Поэтому я просто перевел ей деньги. Через два месяца она прислала мне копию свидетельства о разводе из какого-то отеля в Карсон-Сити.

— А вы не думали, что она могла вас просто обмануть? Вытянуть из вас деньги, а потом прислать сфабрикованное свидетельство.

— Тогда не думал, да мне было все равно. Но потом, когда я встретил Эдит и решил сделать ей предложение, конечно, мне нужно было убедиться, что я не буду двоеженцем. Я нанял частного детектива, он съездил в Рино и нашел запись о нашем разводе в архивах мирового суда. Потом он проследил передвижения Нины и узнал, что она уехала на восток. Ее следы потерялись в Нью-Йорке.

Генри снова замолчал, похрустев пальцами.

— Остальное мне рассказал Лютер перед свадьбой. Оказалось, таинственный любовник вскоре бросил Нину и она почти год пряталась у брата в его доме. Я всегда полагал, что эти двое намного лучше подходили друг другу с самого начала. Они оба любили удовольствия и искренне верили, что жизнь им что-то должна. Во-всяком случае, Лютер принял Нину и даже начал задумываться о том, чтобы мне признаться и сделать ей предложение. Но она и его бросила. Тоже однажды собрала вещи, когда его не было, украла все деньги в доме и мамины украшения, дошла пешком до главной дороги и уехала на попутке. Лютер, видимо, воспринял это тяжелее, чем я, потому что даже связался с ее братом на восточном побережье. Я видел этого брата всего один раз у нас на свадьбе и даже не запомнил его имени. А с Лютером они поддерживали связь. Тот сообщил, что Нина уехала в Европу. А потом перед самой войной он написал, что она умерла в Париже. Этот ее брат сам ездил на похороны, вроде упоминал еще какую-то кузину. Описал место на кладбище, если мы соберемся посетить могилу. Так что история с Ниной окончательно осталась в прошлом.

— И вы простили Лютера? — удивленно спросил я.

— Конечно. Как и сказал, они были два сапога пара. Мне вообще не нужно было делать Нине предложение. Кстати, скоро будет поворот, не пропустите.

Если бы Генри не предупредил, я бы действительно пропустил крутой съезд с шоссе наверх, почти скрытый кустарником. Через пару метров показался предупредительный щит: «Частная дорога. Проезд запрещен».

— Теперь сбавьте скорость. Скоро надо будет открыть ворота.

Однако ворота оказались распахнуты настежь.

— Странно, — промолвил Генри. — Впрочем, Лютер иногда оставляет их заранее открытыми, когда ждет гостей.

Мы стали взбираться по крутому серпантину, освещенному лишь светом моих автомобильных фар. Я следил за дорогой и размышлял о Томе и его характере. Теперь его поступки мне представлялись в новом свете. Крутой дядя-плейбой, распутная мать-авантюристка. Судя по внешности, он унаследовал все эти семейные черты. Естественно, он взбунтовался против благопристойной клетки, построенной Генри и Эдит, как в свое время и его мать.

Неожиданно из-за поворота нам навстречу бросились яркие огни встречных фар, вынудив меня резко вывернуть вправо, прижавшись почти вплотную к горе. Мы еле разминулись со встречной машиной, которая, вильнув, стремительно продолжила путь вниз.

Генри как-то странно посмотрел на меня.

— Вы видели, кто был за рулем? — спросил он.

— Нет, меня ослепили фары.

— Меня тоже. Но когда машина проезжала мимо, мне показалось, она была красного цвета. Мой брат водит красный «Корвет».