— Где?

— В доме, наверное. — Растерянный ответ повис в воздухе. — Там их целый сундук.

— Да лес вас дери! — донесся из чащи сдавленный голос. — Подойди ближе, мальчик!

Лежка судорожно сжал руку Леси, потянул на себя.

— Не слушай, — горячо зашептал он прямо в маленькое розовое ушко, такое трогательное, что у него даже в горле запершило. — Это тварь болотная пришла, нельзя с ней говорить…

— Да отпусти ты! — Леся дернулась, высвобождая ладонь, поднялась на ноги и зашагала к орешнику.

— Не ходи! Она же… — Олег смотрел на нее, уходящую, снизу вверх.

— Мертвая? — Девка бросила быстрый взгляд из-за плеча. — И что с того?

Больше она не оборачивалась, шагала вперед, чуть прихрамывая, а Лежка оставался сидеть на холодной земле. Трусливый хорек. Гнилая ворона. Он рывком поднялся на ноги, страх смешался со злостью, придал сил.

— Где листок? — требовательно спросила Леся, стоило ей подойти к границе поляны. — Где он?

— Сама же видела — зверь забрал. — Голос из чащи звучал приглушенно. — Это ты должна была принести его мне…

— Я принесла! Этот… — Девка поискала слово, но не нашла. — Зверь… Отобрал его на твоих глазах! Почему? Почему ты ничего не сделала?

Орешник затрещал, закачался в ответ. Лежка предчувствовал, что там, он даже успел подготовиться, но увиденное выбило из него дух. Когда лощина разошлась, выпуская из своих объятий женское тело, а солнце нехотя лизнуло его, освещая, Олег не сдержал крика. Идущее к ним когда-то и правда было женщиной — стройной и тонкой, с высокой грудью и округлыми бедрами. Наверное, когда-то она была очень красива. Но теперь всю ее покрывала плотная грязь. Комья виднелись в спутанных волосах, жирно облепляли длинные ноги. Порванная рубаха плохо скрывала наготу. Бледная кожа обтягивала скулы, превращая лицо в посмертную маску, и лишь глаза — две черные блестящие сливы — продолжали жить на нем устрашающей жизнью.

— Что, племянничек, не ожидал? — спросила она и оскалилась. — Гляди, какой тетка твоя стала. Хороша?

Может, Лежка бы и ответил, если бы нашел слова, но горло забилось болотной жижей. Он попытался откашляться — вышло одно лишь унизительное, жалкое кряхтение. Тетка тут же потеряла к нему всякий интерес.

— Что же мне было делать, девочка? — обратилась она к Лесе.

Та упрямо тряхнула головой.

— Ты же мертвая, чего терять? Вступилась бы за меня, силой бы забрала, что нам нужно…

— Силой? — Холодный смешок эхом разнесся над поляной. — У Хозяина-то?

Леся не нашлась что ответить. Тихо опустилась к траве, обняла себя за колени и уперлась в них лбом. Со злостью ее покинули последние силы.