Правда, деревянная калитка была не заперта.

Нам не пришлось звонить в колокольчик, кричать – Анджела, держа меня за руку, просто вошла на территорию.

– Заг, – тихо произнесла она, – говорить буду я, а ты побудь есменом[41].

– Без проблем, дорогая, – усмехнулся я, – а когда можно вмешаться?

– Ты сам сообразишь, – она сжала мою ладонь, – или я подам тебе знак.

Честно говоря, я согласился, сам не особо понимая, а что я буду делать?

Прижать миллионершу казалось мне не самым удачным планом. Но миндальничать с ней – тот же результат.

Надо смотреть по ситуации…

Мы подошли к забору из крашеного пластика, краска на котором облупилась эдакими «бигуди», и она была сиреневой.

Анджела привычным движением просунула руку между полосами и, повернув запор, открыла калитку.

Хрипло залаяла собака…

– Паштет! Молчать! – услышали мы грудной и резкий окрик.

Собака обиженно тявкнула, и послышался лязг железной цепи.

На пластиковом крыльце стояла полноватая женщина лет сорока в цветастом халате.

– Это кто там? – выкрикнула она грозным голосом.

У нее было лицо, напоминающее рыбу-солнце, и выдающийся нос, словно у рыбы-меч.

– Это я! Тетя Олли! – крикнула Анджела. – Я со своим другом! Можно войти?

– Анджелочка! Милая! – Она, как по команде, переменила выражение лица с злобного бульдога-носорога, на «носатую доброту». – Как я рада тебя видеть! Хвала Зодиаку!

– Я просто увидела дядю Уолтера, – Анджела казалась самим воплощением семейного счастья, – и решила зайти!

– Ой! Как я рада! Сладенькая моя! – Если бы я не знал, что этот человек – убийца, никогда бы не подумал чего-то плохого. – Зодиак мне давал знамение, что я увижу близкого человека! Вот все же есть высшая сила над нами, грешными людьми…