Поехали дальше, двигаясь по шоссе в сторону от железной дороги. Через минут десять Ряховский встрепенулся:
– Здесь. Отсюда пешком.
Вылезли. Соблюдая все формальности следственного эксперимента, пояснили оператору, что теперь будем идти пешком. Вошли в какой-то поселок. Ряховский останавливался, оглядывался по сторонам, выискивая только ему известные приметы, и вел группу дальше. Миновали поселок, оказались на краю поля, за которым темнел лес. Ряховский вновь уверенно зашагал по тропинке, вытоптанной между огородами.
Здесь требуется небольшой экскурс в историю. После поимки Чикатило и начала следственных действий группа, обеспечивающая охрану, столкнулась с весьма специфической проблемой. Во время выездов на место преступления, называемых выводками, подследственный одной рукой пристегивается наручниками к конвоиру. Обычно такая «сцепка» не особенно утомляет ни арестованного, ни охранника из конвойного полка. Расстояния, как правило, небольшие, выводку делают один-два раза.
Но в деле Чикатило, как уже известно читателю, подобных прогулок было около сотни. Причем иногда приходилось перемещаться по бездорожью на расстояния до пяти километров. А тут еще жара, нервное напряжение, усталость… Хотя конвоиры и менялись часто, поочередно пристегиваясь к Чикатило, все равно жаловались: руки-то не железные, потом синяки неделю не проходят. В еще худшем положении оказывался подследственный. Единственное, что он мог делать, это менять руки.
И тогда кто-то придумал оригинальный выход из положения: к стандартным наручникам добавили единственную деталь – длинный стальной тросик, который позволил увеличить расстояние между «связанными одной цепью» и тем самым предоставить бо́льшую свободу при движении. Люди перестали постоянно дергать друг друга при ходьбе, особенно длительной, да и руки болели меньше.
Именно в таких наручниках ходил по Ростовской области Чикатило. Эти же, «именные», как прозвал их заместитель начальника МУРа Владимир Цхай, браслеты надевали на Головкина. Для Ряховского «именные» получали в музее МВД, где уникальный экспонат являлся «украшением» экспозиции о ростовском убийце.
Но вернемся в Подольский район. Когда подошли к лесу, Ряховский снова подал голос:
– Там небольшая полянка есть. А напротив, через тропинку, поваленные бревна.
Уточню: «там» означает место, где потрошитель напал на старушку, задушив ее руками и для верности ударив в грудь ножом. Его добычей стала хозяйственная сумка и какая-то снедь, купленная бабушкой в сельпо. Изнасиловать жертву в тот раз Ряховский не успел. Как он объяснил следователю, испугался постороннего шума и бросился в лес.
Пошли дальше. Ряховский шагал уверенно, словно «там» стоял особый указатель или надгробие, проскочить которые невозможно. Время шло, а поляны с поваленными бревнами все не было видно. Остановились. Михаил Белотуров, для которого чистота следственного эксперимента была важнее, чем кому-либо из присутствовавших, Ряховского не торопил. Только осторожно поинтересовался:
– Сергей, мы той дорогой идем? Не ошибаешься?
Мужчины перекурили. Маньяк все так же исподлобья глядел в сторону, не курил. Он вообще не имел вредных привычек.
Снова пошли. Наконец тропинка вильнула, и мы оказались на солнечной поляне. По правую руку были навалены стволы спиленных сосен. Остановились, оператор с камерой приблизился к Ряховскому, следователь приготовился задавать вопросы. Но маньяк, невозмутимо оглядевшись, произнес:
– Это не то место. Дальше…
Белотуров немного заволновался:
– Посмотри внимательно. Бревна, поляна, не обознался?
Нет, Ряховский ошибок не допускал. В этом мы убедились через несколько минут, когда, пройдя еще метров четыреста, вышли на следующую полянку. Она точь-вточь походила на предыдущую. Разница была лишь в одном: именно здесь Ряховский совершил убийство.
Он обладал феноменальной памятью, знал многие районы Подмосковья. Особенно те, где охотился на людей.
Среди личных вещей Ряховского нашли несколько карт, по которым он намечал предстоящие походы за смертью. Он даже вел своеобразный дневник злодеяний. Сыщики обнаружили у него толстую тетрадь с оригинальным рисунком: человеческий скелет, держащий в руке рыцарский щит, на котором изображены квадратики. Оперативники долго ломали голову, что они означают, и неожиданно догадавшись: каждый квадратик – стилизованное изображение гроба. Так убийца отмечал гибель очередной жертвы.