На состоявшемся в январе 1929 г. 15-м съезде компартии исключил оппозицию из партии и санкционировал применении к ним репрессий. В Сибирь и Центральную Азию были сосланы многие красные лидеры эпохи гражданской войны. Х. Раковский, возглавлявший украинский СНК. Карл Радек. И.Н. Смирнов, состоявший в начале 1919 г. в Свердловско-Голощёкинском Урало-Сибирском бюро ЦК. С.В. Мрачковский и А.Г. Белобородов, имевшие отношение к убийству Царской Семьи в Екатеринбурге [Л.Д. Троцкий «Что и как произошло?» Париж, 1929, с.11].

После смерти Великого Князя Николая Николаевича Высший Монархический Совет частично перешёл к поддержке Кирилла Владимировича, объяснив это отсутствием других представителей Династии Романовых, готовых возглавить русское монархическое движение.

Уже 16 января «Сегодня» сообщало, будто лидер ВМС А.Н. Крупенский определённо поддержал Императорский титул Кирилла. В феврале 1929 г. Н.Е. Марков приехал в Берлин и объявил о признании за Кириллом Владимировичем статуса Вождя, какого могут придерживаться те кто по-прежнему не желает считать его Императором. Если Н.Е. Марков полностью перейдёт на сторону кириллистов, то позиция А.Н. Крупенского и ВМС будет более сдержанной.

В «России и Славянстве» С.С. Ольденбург писал об установлении диктатуры Короля Александра в Югославии. Ушедший из «Возрождения» А.Д. Билимович там же устраивал разнос Бердяеву за популярное среди демократов приравнение К.П. Победоносцева к Ленину и Сталину: «неужели Н. Бердяев не чувствует исторической и моральной неправды этих сопоставлений». Ложь Бердяева особенно широко популяризировалась среди иностранцев, формируя среди них самые негативные представления о России. В октябре 1927 г. А. Белый писал: «Бердяев стал истинною знаменитостью на Западе. Немцы читают его взахлёб». В Берлине Бердяева взяла под крыло организация ИМКА.

23 февраля 1929 г. монархисты Русского Очага проводили ещё одно собрание памяти В. Кн. Николая Николаевича. В ресторане «Самаритэн» присутствовали все лидеры ВМС и РОВС.

К марту В.А. Маклаков узнал от Н.Н. Чебышева, что П.Б. Струве негласно готов вернуться в «Возрождение» на своих условиях. Из писем В.В. Шульгина того же времени следует, что получить обратно сильных авторов хотел издатель А. Гукасов. По этому поводу велась оживлённая переписка.

В 1929 г. в Париже на французском языке вышло издание исторических документов с комментариями С.С. Ольденбурга «Большевицкий переворот. 20 октября – 3 декабря 1917 г.» Издательство Payot, 528 стр., которую высоко оценил лучший из историков октябрьской революции 1917 г. Сергей Мельгунов, выражавший сожаление, что эта книга так и не появилась на русском языке [С.П. Мельгунов «Как большевики захватили власть» М.: Айрис-пресс, 2007, с.46].

Идейно близкие С.С. Ольденбургу французские роялисты одобрительно отозвались о его книге, отнеся её к теории случайности успеха Ленина, т.е., отсутствия предопределённой исторической закономерности победы коммунистов. «Мы видим это очень хорошо по сборнику документов Сергея Ольденбурга «Большевицкий переворот», что только разразившаяся революция позволила Ленину захватить власть, хотя она могла вообще не произойти или пойти по иному пути, оставив Ленина безвестным теоретиком». По пересказу рецензента, февральский переворот произошёл из-за непомерного числа мобилизованных, охваченных пораженческими настроениями в Петрограде. «Не Г. Дума, не земство, не Распутин создал это зло. Главным автором русской революции был, пожалуй, Поль Думер, добивавшийся от Николая II чрезмерных размеров мобилизации». После февральского переворота политика Керенского, а затем «конфликт между Корниловым и Керенским позволил Ленину захватить власть» [J.B. «La théorie de l"accident» // «L"Action française» (Paris), 1929, 19 Mars, p.1].

Популярная в 1920-е теория мобилизационного истощения России и перенасыщения Петрограда солдатами, как я доказал в книге «Генерал Краснов. Информационная война», является не состоятельной и не может объяснить фактический ход событий. С.С. Ольденбург не сумел раскрыть настоящую историю февральского переворота, но не приходится винить в этом его одного, т.к. другие историки и публицисты тоже пошли на поводу тех или иных ложных теорий, затрудняя рассмотрение ключевых фактов и выявление подлинных движущих сил февральской революции.

Подготовленное С.С. Ольденбургом собрание документов использовалось даже левыми социалистами. В коротком списке основной литературы по истории октябрьского переворота итальянская социалистическая газета рекомендовала сочинения Троцкого, Сталина, Садуля, Джона Рида, Керенского, Анри Роллина – и С.С. Ольденбурга [«Giustizia e libertà» (Paris), 1934, 9 novembre, p.4].

Борьба с идейным наследием октябрьской революции хотя и отошла на второй план сравнительно с задачей одоления культа 9 мая, всё ещё остаётся весьма актуальной, судя по тому, как удостоенный либеральными просветительскими премиями Н. Эппле из ненависти к Российской Империи не только предлагает дурнейшие примеры восхваления парижских революционеров 1968 г., испанских борцов с Франко, израильских террористов, но и объявляет что Б.Н. Ельцин ошибался, пытаясь низвергнуть советскую антикультуру, и считает что октябрьскую революцию в 90-е следовало признать прогрессивным, положительным явлением [Н. Эппле «Неудобное прошлое. Память о государственных преступлениях в России и других странах» М.: Новое литературное обозрение, 2020].

Расхваленные всевозможной демшизой такие либералы, следуя незыблемым историческим традициям, остаются пособниками большевизма и вреднейшими врагами Национальной России. Такое деление хорошо видно на примере семьи С.С. Ольденбурга.

По наблюдениям Б. Кагановича, 6 апреля 1929 г. в записях Е.Г. Ольденбург в последний раз отмечена передача 30 руб. для Ады и её детей в Париже. Аде нужны были деньги на лечение. 10 апреля Елена с ненавистью писала про детей С.Ф. Ольденбурга и его покойного брата, попрекая их материальной нуждой: «ведь они оба вырожденцы. У выдающихся отцов самые посредственные сыновья». Злая мачеха, жалкая содержанка большевиков, почему-то решила, что номенклатурная зарплата и признание со стороны компартии является мерилом настоящего таланта. Публикатор выдержек из её дневниковых записей Б.С. Каганович не привёл никакой реакции на издание С.С. Ольденбургом наиболее выдающейся, на тот момент, книги по истории октябрьского переворота, с которой не могло конкурировать ни одно советское издание.

Как показывает детальное исследование его жизни и творчества, написанные С.С. Ольденбургом исторические и публицистические работы получили признание со стороны самых выдающихся авторитетных мыслителей Зарубежной России. Сравнительно с ними жалкой выглядит попытка апологета С.Ф. Ольденбурга, т. Кагановича, отнести творения его сына к среднему уровню журналистики. Ни Е.Г. Ольденбург, ни Б.С. Каганович должным образом не представляют себе реальной совокупности писательских трудов С.С. Ольденбурга, ни мало не пытаясь вникать в их содержание и отрицая их скопом по лево-советским антимонархическим предрассудкам.

Сопоставление оценок окажется не в пользу С.Ф. Ольденбурга, если посмотреть на отношение к отцу его коллег по АН: «во время Ломоносова в Академии был Шумахер, а теперь у нас шахер-махер». Во время празднования юбилея АН под председательством Г.Е. Зиновьева, перед тысячью присутствовавших на банкете «С.Ф. Ольденбург ответил коротко, что мы клянемся поддерживать эту связь и в доказательство поцеловал Зиновьева на радость собравшимся» [В.Н. Ипатьев «Жизнь одного химика» Нью-Йорк, 1945, Т.2, с.308, 415].

Звучавшие со стороны сталинистов определения С.Ф. Ольденбурга: «типичный и довольно ничтожный буржуазный учёный, больше дипломат, чем учёный, не оставивший после себя ни одной крупной и сколько-нибудь значимой работы» современные историки находят достаточно правдивыми и потому особенно для него обидными [«Труды отделения историко-филологических наук РАН. 2019» М.: РАН, 2020, Т.9, с.235].

Незадолго до этой семейной встречи академик М.И. Ростовцев, эмигрант, припечатал Сергея Фёдоровича 24 февраля 1929 г.: «Лжёт человек, не переставая, и все знают, что лжёт, но всё же заставляют его лгать – просто для собственного удовольствия. Для Ольденбурга лгать естественно. Он всю жизнь только это и делал» [«Диалог со временем», 2012, Вып.41, с.273].

В.И. Вернадский 14 февраля 1932 г. напишет, что С.Ф. Ольденбург в трудную минуту не поможет, а «наоборот», навредит.

Про честность С.С. Ольденбурга, который не продавал свою совесть ни за какие громкие титулы и посты, такого никто никогда не мог бы сказать. Это доказал и уход из «Возрождения» за П.Б. Струве от гукасовских миллионов.

В отзыве на его книгу бывший директор 2-го департамента МИД Российской Империи отмечал сокрытие большевиками множества документов, которые компрометировали их ложные теории и прямые фальсификации истории октябрьского переворота. «С.С. Ольденбургу пришла в голову счастливая мысль заполнить эти пробелы, обратившись к русским газетам того времени; в них, по тогдашним условиям, печаталось множество всякого рода сообщений, актов, прокламаций, отчётов о всяких собраниях и т.д., с тех пор основательно забытых. По счастью, в Париже, в Музее войны, имеется превосходная коллекция русских газет за весь революционный период. Задача, поставленная С.С. Ольденбургом, оказалась выполнимой, и была выполнена им со свойственной ему тщательностью и умением». «С.С. Ольденбург снабжает эти документы короткими замечаниями фактического характера. Более подробный комментарий и не нужен. Документы говорят за себя» [Б.Э. Нольде «Далёкое и близкое» Париж, 1930, с.156-157].