— Присутствие? — протянул, сквозь плотно прикрытые губы, Перший и по одному выдохнутому слову стало не ясным, что на самом деле испытывает он.

Старший Димург допрежь сидящий неподвижно и, как указывала рани Черных Каликамов, с закрытыми очами, зримо шевельнул конечностями.

— Конечно присутствие, — все также деловито, не принимая иной формы толкования, молвила Кали-Даруга. — Вы будете нужны мальчик Господу Крушецу, абы успокоить его во время вмешательства. Не дать ему запаниковать, не допустить отделения лучицы от бесценного мозга.

— Я… — едва слышно шевельнув губами, точнее изогнув их, произнес Димург. — Я не могу… вельми утомлен.

— Надломлен, — поправила зачем-то своего Творца рани Черных Каликамов и кивнула. Россыпь черных, вьющихся, густых волос покрывающих ее спину также в такт колыхнувшись своей массой, пошла мелкими волнами, напоминая тем движением изгибы тел ползущих по песку змей. — Мы это все знаем, но придется потерпеть Господь Перший, чтобы не погубить дражайшую лучицу. Придется потерпеть. Лишь вы можете успокоить Господа Крушеца и тем самым позволить перенести его и мозг в новую плоть.

— Надо присутствовать на самом вмешательстве? — тревожно дернувшимся голосом вопросил Зиждитель. Он степенно приотворил правый глаз, и, узрев кивок демоницы, несогласно добавил, — но я не могу. Как я буду смотреть… Смотреть на то, как вскрывают голову мальчику, столь мне дорогому. Нет! я не смогу, не выдержу…. У меня не хватит сил. Да и потом, а, что коли Крушец забеспокоится и потеряет связь с мозгом. Он ноне такой мощный сумеет миновать стены маковки и потеряется в космических пределах тем паче, после возвращения в лоно печищ Опеча Родитель их снял с Млечного Пути. Да, и стены кирки не сумеют сдержать его рывка.

— Засим вы и нужны Господь Перший, — не обращая внимания на несогласие Бога, вкрадчиво протянула Кали-Даруга, и мотнула рукой в направлении, было, открывшей рот бесицы-трясавицы, воочью желающей чего-то вставить. — Чтобы Господь Крушец не стал паниковать. Да, и потом я также буду на вмешательстве, дабы поддержать и вас, и дражайшего нашего мальчика. И самое главное, вмешательство не будет проводиться на маковке, только на Земле. Для того вмале на зинкурате Зиждителя Небо доставят мартирий. Все уже обговорено с Родителем и вашим братом. Зиждитель Небо подготовит площадку для приземления мартирия, иныжи проверят ее функциональность в земной среде. И проведем вмешательство.

— Нет, я не смогу… Не смогу смотреть на это, мне не приятно, — вельми строптиво произнес Перший и вновь прикрыл левый глаз, крепко обхватив перстами края облокотниц и вогнав в их перьевитость почитай все фаланги, да туго задышал.

— Мало ли, что неприятно мне, — дюже досадливо откликнулась рани демониц.

Она внезапно резко качнула из стороны в сторону нижней челюстью, единожды с тем шевельнулись все черты ее лица и энергично завибрировал второй язык на подбородке. Густыми буро-синими пятнами покрылась кожа демоницы не только лица, но и вообще кожа… А на втором подбородке, что порой мягкой волной единил голову и шею, и вовсе кожа стала насыщенно синей. Приметив такую гневливость, немедля согнулась спина Трясца-не-всипухи, и лицо ее прямо-таки вошло вглубь худых ног, а сычиной формы голова, почитай макушкой дотянулась до пола так, что маленькие торчащие ушки, увитые черными курчавыми волосками и серо-дымчатые лохмоты присоседились на черную гладь его поверхности.

— Мне вот, взять хоть, неприятно перемещаться с маковки на Землю, — продолжила говорить Кали-Даруга, сразу переходя в наступление. — Неприятно смотреть на эту покачивающуюся образину, — и рани негодующе дернула головой в направлении замершей, словно окаменевшей бесицы-трясавицы. — Неприятно общаться с тупоголовыми Ночницами и по многу раз одно и тоже сказывать данавам-калакеям, каковых, не доделав, оставил нам наш милый мальчик Господь Стынь. И что? Я же это все терплю. И вам, Господь Перший придется. — Бог легохонько шевельнул губами. — Придется, — настойчиво дополнила демоница, не скрывая властности в сказанном. — Придется быть на вмешательстве, чтобы успокоить нашего бесценного Господа Крушеца. Мальчик и так столько пережил. И разлуку с вами в первой жизни плоти, и болезнь во второй. Еще не хватало, чтобы сейчас ошибся… Ошибся и улетел. И тогда, вне всяких сомнений не надо ожидать его перерождения, ибо его не будет. Тогда вне сомнений будет уродство, не отличие его от Зиждителей, а именно уродство. Не втянув этот мозг в себя, что при вмешательстве мальчик не успеет сделать, Господь Крушец нарушит цепь развития. И, определенно, будет уничтожен Родителем как ущербное, неполноценное создание.

— Замолчи! Замолчи! — гулко выдохнул Перший и резко вздев руки с облокотниц прикрыл ладонями лицо.

Его тело внезапно дрожмя задрожало, вроде Господа стал бить озноб. И слышимый стон, кажется, пробив поверхность дланей, всколыхал не только курящиеся облака в своде залы, но и волосы на голове рани, скинув их часть ей на лицо.

— Я рада, что вы понимаете, как все ноне серьезно, Господь Перший, — умягчено протянула Кали-Даруга.

И неспешно принялась убирать волосы с лица. Тот же миг испрямившая стан Трясца-не-всипуха, вскинув вверх голову, огляделась, да суетливо принялась помогать демонице оправлять ее волосы книзу, причесывая их своими тремя перстами левой руки, точно гребнем.

— Теперь только успокойтесь, — авторитарно отметила Кали-Даруга, не просто на правах старшего, а вроде на правах создателя. — Вы должны подготовить себя к вмешательству, чтобы не допустить панику Господа Крушеца. Как и понятно, на само вмешательство венец не нужно одевать, подле будет Зиждитель Небо. Он переместит вас с маковки на мартирий, чтобы вы не теряли силы, и побудет в соседнем помещении, абы в случае необходимости незамедлительно прийти на помощь. Так распорядился Родитель.