Ник побрился и слегка побрызгался одеколоном «Арамис», подаренным ему мамой на прошлое Рождество, затем, насвистывая, отправился в магазин сестер Скилер, где у него сегодня был первый рабочий день.

«Это работа. Помни, Лазитер, только работа».

Как долго ему придется притворяться, прежде чем он откроет истинную причину своего пребывания здесь? И вообще, с чего начать разговор? «Привет, как дела? Хороший денек, да? Кстати, расскажи мне о маньяке, державшем тебя в заложниках и чуть не прикончившем тебя».

Нет. Это не сработает. Ник даже не знал, что здесь вообще могло сработать. Девушка была сдержанной и холодной. Но он заметил огонек, теплившийся у нее внутри. Ник смог уловить его. Также он осознал, что если когда-нибудь освободит этот огонек, то сможет получить целое пламя.

Когда Ник вошел, Сорины не было. Однако была Равин, и он подарил ей лучшую из своих улыбок.

Она не улыбнулась в ответ. Ее губы так и остались прямой негнущейся линией, уголки рта были немного опущены. Девушка убрала с лица густые темные волосы. На ней была черная блестящая блузка, мягко облегающая грудь. Сквозь ткань просвечивали соски.

Капельки пота выступили на коже Ника, несмотря на то, что в магазине было прохладно. Он поднял голову и заставил себя посмотреть в лицо Равин.

— Хороший сегодня день.

Он постарался подарить ей еще одну улыбку в надежде, что она будет скорее дружеской, чем похотливой.

Взгляд девушки не смягчился. Она лишь спросила:

— Что вам нужно на самом деле? Улыбка исчезла с лица Ника.

— Простите?

— Что вы затеяли? Зачем вы хотите здесь работать?

— Я же рассказал вам о своей дочери. Просто пытаюсь найти способ сделать ей хороший подарок. — Он засунул руки в карманы. — А знаете, меня волнует другой вопрос. Что с вами? Почему я вам так не понравился?

Равин пристально посмотрела на него долю секунды, прежде чем ответить. Ник заметил, с каким усилием она это сделала, как будто тщательно взвешивала каждое слово.

— Я вас абсолютно не знаю, поэтому у меня нет причин не любить вас.

Что ж, он готов стать мягким и пушистым, лишь бы она обратила на него внимание. Ник вынул руки из карманов и скрестил их на груди.

— А вашей сестре я понравился, — заметил он. Равин грубо, неженственно рассмеялась.

— Моей сестре все нравятся. — Из ее уст это звучало так, будто дружелюбие Сорины было болезнью.