— Ну, чего ещё?.. Хм, она говорит, что у директора местного мясокомбината вообще лишних тридцать килограммов на одного! Тот уже допрыгался!..

Смех из проходов поддержал взрыв хохота зрительного зала, который едва не обвалил потолок. Ни приезжим из главка, ни артистам, стоящим в проходах и за кулисами, было невдомёк, что директора местного городского мясокомбината действительно днями посадили за хищения. Когда того арестовывали, в багажнике его машины нашли тридцать килограммов колбасных деликатесов. И это в то время, когда в магазинах города было «шаром покати». Это происшествие среди местных жителей было «бестселлером». Злободневней репризы и придумать было трудно. Смыков об этой истории где-то узнал и увязал со своей.

— У него, я слышал, диабет? — поинтересовался Евгений. И тоже попал в точку. Зал снова взорвался смехом и аплодисментами. В газетах писали, что защитник на суде просил о снисхождении к подсудимому, у того, видите ли — диабет.

Директор цирка тоже знал всю эту нашумевшую историю с показательным судом, но у него складывалось ощущение, что вся эта клоунская сатира про него и смеются над ним, и только над ним. Недаром все артисты и билетёры смотрели в ложу, высунувшись из боковых проходов!..

Краля носом быстро раскатала скрученный коврик, где было написано крупными буквами: «У меня — обед!» и побежала с манежа за кулисы.

— Ну что ж, — констатировал Евгений, — каждой свинье своё: кому обед, а кому-то диабет плюс восемь лет!..

Зрительный зал в очередной раз отреагировал рукоплесканием на злободневную сатиру с манежа.

Директор сидел в ложе зелёный от злости. Приезжие из Главка тоже догадались об истином смысле репризы и втайне восхищались умом и талантом этого клоуна. Последний раз так шутил на манежах цирков Анатолий Дуров до революции…

— Ну, Анатолий, что будем делать? — Евгений посмотрел на Смыкова.

— Что-что? Прыгать! Пора в этой свинской истории ставить точку! Маэстро, тыр-р, тыр-р, тыр-р!.. — клоун обратился к дирижёру.

В оркестре раздался сухой треск барабанной дроби, Евгений скомандовал: Алле! Ап! и… Смыков, вдруг, с его комплекцией, сделал высоченное заднее сальто!.. Никто из находящихся сегодня в зале не ожидал, что имея такие габариты, можно так легко оторваться от манежа и так же приземлиться. Это было — чудо, фокус!

В этой программе никто кроме Котовой не знал об акробатическом прошлом Смыкова. Когда-то это был акробат экстра класса. Последний раз он прыгал лет двадцать тому назад. Он всегда был склонен к полноте, но ему это не мешало выигрывать споры «кто выше?» у худых и поджарых акробатов. Смыков давно не прыгал, но, как говорится, мастерство не ржавеет. Сегодня он вложил в свой прыжок всю свою обиду, все свои надежды на справедливость и светлое будущее. Клоун рванул с места вверх так, что аж хрустнуло где-то в затылке. Сальто получилось на загляденье, как в лучшие годы. «Ничего себе! — пронеслось в мозгу, — неплохо, Смыков, неплохо! Надо же, не рассыпался!..»

Что тут началось! С боковых проходов неслось: «Браво-о!», в директорской ложе встали, зал бесновался от увиденного. Вроде ничего особенного и не произошло. Вроде и реприза действительно пустяшная, по сути ни о чём — о каком-то воришке, которых в этом мире не счесть. Но общая энергетика, единство стремлений артистов и желаний зрителей иногда творят чудеса! Сегодня был тот самый случай.

— Смотри, Пашка, и запоминай, какого мастера тебе довелось увидеть в своей жизни на манеже! Потом будет что рассказать! — Захарыч, стоя за спиной своего помощника, от восторга и волнения, несильно постукивал тому по плечу свои «нехилым» кулаком.

У Пашки слегка кружилась голова от всеобщего возбуждения, от сопричастности к происходящему, и от ощущения вселенского счастья, что он попал в этот удивительный мир цирка…

Оркестр играл на уход что-то бравурное! Зал перешёл на скандирование. Смыков с партнёром, подняв руки в цирковом комплименте, пытались покинуть манеж, но улыбающийся инспектор манежа вновь и вновь возвращал триумфаторов на поклон.

— А вы говорите нет политической репризы! — повернулся к директору цирка замначальника художественного отдела. — А это что по вашему?..

Смыкова встретили за кулисами радостными возгласами, аплодисментами и пожатием рук.

— Ну, шо, Толя, — вспомнила свои молодые одесские годы Котова. — есть ещё порох в пороховницах? — Она улыбнулась и нежно обняла клоуна.

— Есть, Люся, есть! Как и ягоды в ягодицах!.. — в тон ей ответил Смыков.