Почему это воспоминание появилось именно в тот момент, когда я узнала про ожог. Может ли такое быть, что она потребовала от Граз’зта исполнения детского уговора? Смешно, он же просто… придурок. Напыщенная задница, самовлюбленный позер, который плюнет на обещание маленькой сопливой девчонке. Тем более из стана врагов.

— Граз’зт. — Я выдержала паузу, тщательно подбирая слова. — То обещание… в саду моего отца…

Он поймал меня за локоть, выступил вперед.

— Что? О чем ты? — Раздражение и злость в его голосе могли бы вколотить меня в землю, как гвоздь. — Я забрал тебя из дома твоей семьи, хоть до сих пор ума не приложу, чего тебе там не сиделось под крылышком своей светлой девчонки.

Господи, он хоть когда-нибудь перестанет говорить о Хадалисе так, будто он — это она?

Зато выяснили, что Граз’зт вряд ли помнит о своем обещании. Жаль, я была почти уверена, что разгадка их с Данаани брака кроется именно в этом. Ну, мало ли, он так кичился тем, что «темные» держат слово. Вдруг, даже данное маленькой девчонке.

— А ты выполняешь свое обещание, Даани, — переиначив мое имя, сказал он.

Я до боли прикусила нижнюю губу, чтобы не потребовать посвятить меня в мою же часть сделки. Как же надоело это хождение вокруг да около.

— Но я не… люблю тебя, — сказала я просто для того, чтобы что-то сказать. Нужно как-то продолжать этот разговор, пока я не пойму, что крылатая ненормальная пообещала этому демону. Светлому, значит, сердце, а этому… тело? Нет, точно нет. Тело-то она как раз собиралась прятать ото всех.

— Десятеро и Один, принцесска, с чего ты взяла, что мне нужна твоя любовь? — Граз’зт резко отпустил меня, как будто ему стал глубоко противен любой физический контакт. — Добудь мне Сердце Зары — и катись на все четыре стороны.

Ну вот, одной загадкой меньше. Но появилась вторая: что это за зверь такой и где, скажите на милость, его искать?

Граз’зт больше не повторял ошибки и взял меня на спину своего коня. Судя по всему, здешние животные были куда крепче своих собратьев из нашего мира, потому что без усталости коротали путь рысью и все время рвались вперед.

Рубашка Рогалика была безнадежно испорчена, но куртку он все-таки накинул. И мне было крайне неуютно от того, что мы так близко друг к другу, и мои руки, которыми я держалась за луку седла, время от времени касаются его теплой кожи. Неуютно в первую очередь потому, что эти касания успокаивают и будоражат одновременно. А еще, едущий позади Хадалис, кажется, уже прожег взглядам дыру в затылке Граз’зта.

— Я думал, вас сожрали Проклятые, — без особого облегчения произнес Темнейший владыка, когда наш маленький отряд нагнал остальную процессию около огромного, похожего на бублик камня. — Еще бы немного — и мы отправились без вас.

— Прости, отец, пришлось задержаться в пути, — миролюбиво сказал Тан’тун.

Темнейший смерил меня заинтересованным взглядом.

— Надеюсь не для того, о чем я думаю?

В самом деле, о чем еще можно думать, когда из всей одежды на мне: плащ, странное белье, чулки и сапоги. Конечно же не о том, что на нас напали и я могла пострадать.

«Нет, мы с Граз’зтом решили не ждать брачной ночи и пошалили в кустах», — так и хотелось сказать мне, но я вовремя вспомнила о благоразумии. Вряд ли возвращаться домой в виде пепла в урне будет так уж приятно.

— Если не успеем до полуночи, то можем заблудиться и будем до утра искать нужную Нить, — поторопила молодая жена Темнейшего.