Только когда я сообразила, что застежка платья где-то на спине, до меня дошла вся опасность ситуации. Самой мне не справиться, а если Граз’зт увидит тело Данаани и то, что она так старательно от него прячет… довезут ли меня до нового дома живой? Или потихоньку тут и прикопают, мол, погибла смертью храбрых в неравном бою с этими… как их там… сакрами.
— Тебе помочь, женушка?
Не знаю, то ли угроза подействовала, то ли Граз’зта банально не интересовала его «плоскогрудая» жена, но он повернулся ко мне спиной.
— Я… Мне… — В приступе какой-то чужеродной, леденящей паники, я попыталась дотянуться до пуговиц на спине. Без толку, проще за локоть себя укусить. — Все в порядке, — соврала я, остервенело дергая ворот платья. Ну же, рвись уже в конце концов!
— Ты знала про порчу? — вдруг спросил Граз’зт.
— Нет, — ответила я в унисон треску поддавшейся, наконец, ткани.
Оглянулась: «темный» так и стоял спиной. Я быстро спустила платье с плеч, случайно скользнула ладонью по груди — и обмерла. Что это со мной? Под правой ключицей пальцы наткнулись на выпуклый след ожога. Не большой, с половину ладони, но какой-то рваный. И достаточно болезненный, хоть и не свежий.
«Пожалуйста, не трогай меня… Пожалуйста, не делай мне больно!»
Что за?.. Это не мои воспоминания, это снова память принцессы подкидывает сюрпризы.
Кто-то обижал ее. Мучил. И так сильно, что она решилась на отчаянный шаг — замужество с принцем крэсов. Не уверена, что поняла правильно, но это смахивает на вескую причину.
Я что есть силы прижала руки к груди, глянула на мужа — Граз’зт так и не обернулся. Стоит, как вкопанный.
И тут меня словно крепко треснули по затылку. Сперва даже в глазах потемнело, а земля закачалась, взбрыкнула, грозя опрокинуть навзничь.
Граз’зт… Я ясно увидела его в тусклом тумане чужих воспоминаний. В саду замка Владыки Небесного трона. Крэс весь до пояса перебинтован, словно мумия. Вот он тянется к дереву, морщась от боли, срывает с ветки сочный душистый персик, вертит его в руках в поисках изъяна, а потом присаживается на корточки, протягивает со странно мягкой улыбкой: «Держи, маленькая принцесса». Детская ручка тоже в бинтах, доверчиво принимает подарок, в груди растекается целая гамма чувств: восторг, счастье, нежность, доверие. «Женишься на мне, когда подросту? — лепечет бесхитростный детский голос. — Ты красивый и смелый». Он запрокидывает голову и громко весело смеется, а девочка хмурится, торопит: «Ну? Женишься? Будешь меня защищать? Я тебя любить буду». «Конечно, маленькая принцесса, как только подрастешь. — Граз’зт прикладывает палец к губам, подмигивает. — Только это наш Большой Секрет. Ты же умеешь хранить секреты?» Малышка кивает со всей серьезностью, протягивает ладонь и требует скрепления договора. Принц крэсов медлит всего мгновение, потом опускается перед ней на одно колено, бережно сжимает крохотные пальцы в крепкой ладони: «Клянусь, что буду твоим принцем, маленькая принцесса». Его оранжевые глаза светятся так ярко, что их свет согревает, задевает самые потаенные струны души.
— Ты там, часом, не уснула, женушка?
Вот же блин!
Я стряхнула наваждение, быстро выскользнула из платья, оставшись в некоем подобии нижнего белья, завернулась в плащ, как в кокон — и вышла. Граз’зт оценил мое появление нарочито нахальным разглядыванием.
— И правда плоскогрудая, — заключил он разочарованно. Наверняка просто меня подначивает. Не мог же он раньше не видеть, что Данаани природа обделила пышными формами. Хотя, чем плох второй размер?
Как же он не похож на того принца «темных», который только что гостил в наших с Данаани воспоминаниях. Тот явно не был таким заносчивым поганцем. И все же: принц крэсов в саду «светлого» Владыки, как будто у себя дома, и маленькая Данаани? А, ему же лет сто. Они вполне могли видеться, когда принцесса была еще ребенком.
— Я устала и у меня все тело чешется, — проворчала я, стараясь игнорировать шпильку в адрес моей внешности. — Поехали уже.
Он пошел следом.