— Что опять стряслось? — спросил Тан, кивком приглашая меня в центр песочной арены.

Я отмахнулась от вопроса.

— Лучше скажи, что я тебе плохого сделала, что ты решил сменить бутафорские клинки на настоящие, — спросила я. У меня сразу выветрился весь запал. Ни мысль о том, что он сделает больно мне, ни мысль о том, что я могу сделать больно ему, не внушали оптимизма.

— Отказалась стать мой женой? — подмигнул Тан и напал без предупреждения.

Я с трудом смогла увернуться, но он все равно скользнул режущей кромкой кинжала по моему предплечью. Точнее, я наверняка знаю, что сделал это нарочно и лишь в крохотную часть своей силы, иначе валяться бы мне с перерезанным горлом.

— Черт! — Я подняла руку, чтобы взять таймаут, но Тан не собирался останавливаться.

Следующие пару минут мы только то и делали, что играли в «я сделаю тебе больно, если ты не будешь расторопнее». И я проигрывала. Хотя, клянусь, старалась изо всех сил.

— Что ты делаешь, Маа’шалин? — Тан рассерженно вскинул руки, остановился.

Я с трудом могла дышать. Рукава моей куртки были изрезаны, а некоторые выпады даже достали до кожи. Пустяки, царапины, но вот уязвленное самолюбие болело как никогда сильно. Да, у меня опыта — мыши наплакали, да и начали мы совсем недавно, но если… Если все это правда, и я в самом деле кхистанджутка, разве не должна быть сильнее, быстрее и выносливее?

— О чем ты думаешь? Где твои мысли? — не унимался Тан.

— Полагаю, она думает о том, что провела ночь в постели твоего брата, — вместо меня ответил тяжелый от злости голос Темнейшего.

Мы с Таном замерли. Он было попытался выступить вперед и прикрыть меня плечом, но Темнейший остановил его.

— Хватит лепить из меня идиота, — сказал мужчина. — Думали, я ничего не узнаю? Ладно Граз’зт — у него в голове одна война и резня, но ты-то должен быть умнее и предусмотрительнее, Тан’Тун.

Что значит одна война и резня? Но ведь Рогалик же вел его армию в бой, выигрывал сражения и отвоевывал земли у армии мертвецов. Я плотно сжала губы, чтобы не сказать какую-то неуместную вещь и еще сильнее не усугубить свое незавидное положение.

— Ты всегда учил нас поступать по совести, — без тени эмоций холодно ответил Тан. И все-таки прикрыл меня спиной. — И думать своей головой, и брать на себя ответственность. Я сделал то, что должен был сделать и не буду жалеть, если ты собираешься стыдить меня за неправильный выбор.

— Тан… ты уверен, что это — твой отец? — шепотом, едва слыша саму себя, спросила я.

Кажется, он еле заметно кивнул, то ли соглашаясь, то ли давая понять, что услышал мою предосторожность.

— Хи’ла уже вернулась? — спросил Тан ни с того, ни с сего.

— Не стоит переводить тему, сын, — ответил Темнейший, обходя нас по широкой дуге, направляясь прямо к стойке с оружием.

— Она проспорила мне бутылку «Горького сна» из твоих личных запасов. А у меня как раз настроение такое, что самое дело упиться вдрызг.