Слитые воедино знания о Духе Меча и стойка “Падающего листа” породили восьмиконечную звезду. Синяя внутри и черная по краям, она порождала волны такой сокрушительной энергии, что даже не касаясь стен, оставляла на них глубокие трещины и порезы. Камни на полу, оставленные после сражения, рассекались в мелкую пыль.

Рагар, постепенно приходящий в себя после утраты, внезапно ощутил угрозу, которая могла бы исходить от стоящего на пике Небесного Солдата, но никак не простого практикующего.

На этот раз, несмотря на риск, ему пришлось использовать не только силу своего духа и знания о Духе Льда, но и технику.

– Зима!

В этом простом слове содержалось столько силы холода и льда, что изо рта Хаджара вырвалось облако пара. Дух Снежного Волка позади Рагара пригнул морду и тихо зарычал. Казалось, что весь холод и стужу своего эфемерного тела он вкладывает в Рагара и его технику.

Одно лишь слово “Зима” буквально заморозило все окружающее пространство. Прямо из воздуха на плечи начали сыпаться снежинки. На всех плоскостях, будь то пол, стены, полки стеллажей, книги, свитки или далекий свод – везде нарастал белый, искрящийся холодом лед.

Восьмиконечная звезда, созданная из четырех ударов меча, замедлялась. Полосы синего света обрастали инеем, а затем Рагар вытянул вперед урку и, схватив звезда за центр, сжал кулак.

Сильнейший удар Хаджара был просто раздавлен. Разбит на мириады обледенелых осколков. И эти осколки, ведомые волей Рагара, обрушились проливным дождем на Хаджара.

Видя град ледяных копий, летящих прямо на него, Хаджар не стал уворачиваться или применять стойку “Спокойного Ветра”. Прозвище “Безумный” он получил не просто так и даже в этой ситуации увидел возможность улучшить свое понимание сути меча.

Хаджар выставил вперед клинок и закружился среди ледяных осколков. Он двигался быстро, но в то же время плавно и грациозно. Одновременно разрубая, рассекая и отражая ледяные углы, он успевал уворачиваться от тех, чья скорость превосходила возможность его клинка.

В то время, пока Хаджар сражался со льдом, Рагар уже постепенно брал под контроль свои эмоции. Он отходил от шока утраты. Все меньше энергии сочилось сквозь его душевные раны. Все быстрее они затягивались и рубцевались.

С каждым упущенным мгновением, лед на стенах все креп, холод только увеличивался, а аура Рагара становилась крепче и целостнее.

Закрывалось окно возможности одолеть Рыцаря Духа и это все прекрасно понимали.

Эйнен, вытерев кровь с кромки рта, уже собирался ринуться в атаку, как увидел кружащегося в ледяном вихре Хаджара. Вернее, он увидел падающие на его товарища ледяные иглы.

Они напомнили ему собственный “Скалистый Берег” – одну из стоек техники “Обезьяньей Шерсти”. Её, когда был еще совсем ребенком он самолично выкрал из сундука оного путешественника.

Раньше он полагал, что удары шеста и копья, должны быть такими же прямыми и острыми, как скалы, обточенные нескончаемым натиском волн. И чем дольше они им сопротивлялись, тем острее становились. Но теперь, глядя на сражение своего друга, понимал, что был не прав.

Ведь он, Эйнен, не был скалой. И в руках держал не обломок гранитной породы. Он сражался вместе со своим копьем, а копье сражалось вместе с ним. Не было никакого смысла разделять их между собой. Ведь копье не было способно нанести удар без Эйнена, а Эйнен…. Для него копье – лишь символ. Ведь все вокруг, даже лед, может стать “Скалистым Берегом”, ибо все в этом мире с чем-то сражается.

Никто не живет в свое удовольствие. И даже птица, взлетая в небо, делает это лишь для того, чтобы найти пропитание.

Хаджар отбил последнее ледяное копье и, вытерев пот со лба, ощутил мощный порыв энергии. Сперва он решил, что Рагар готовит новый удар, но Рыцарь Духа все еще пребывал в состоянии шока и не был способен на нормальную атаку.

Порыв энергии исходил вовсе не от Северянина, а от Эйнена.