Если бы не встреча с Древом Жизни, он бы точно сошел с ума.

– Кто ты? – повторил, отшатываясь, Хаджар. Догадка промелькнула в его сознании. – Ты… бог?

Губы-небеса изогнулись в усмешке и голова залилась звонким смехом. Когда говорят про девушку – “её смех подобен журчанию весеннего ручья”, то либо врут, либо влюблены и потому тоже – врут. Только врут уже самим себе.

Но в данном случае ничего другого на ум не приходило потому что имено так и звучал её смех. Именно так и звучал журчащий весенний ручей. И сложно было сказать, журчал ли где-то рядом ручей или смеялась созданная из облаков голова прекрасной девушки.

– Нет, не бог, – прозвучал голос.

Такой, как взмах ласточкиного крыла. Как освежающий ветер, ласкающий испарину на коже после тяжелой работы. Как последнее объятье с возлюбленной или то самое мгновение, когда понимаешь – ты любишь. Как первый вздох младенца…

Её голос звучал до боли приятно.

– Дух?

– Ближе, – ответил лик. – я последний маг. Вернее – память о нем.

Хаджар, наконец, понял с кем имеет дело и, не боясь, убрал меч обратно в ножны.

– Тень, – сказал он, салютую на манер страны Бессмертных. – приветствую тебя, о мудрейшая, последняя из своего рода.

Девушка прикрыла глаза и слегка склонила голову. Легким кивком головы она ответила на приветствие.

– Ты бывал в этой деревушке?

– Деревушке?

– Там, где ценят мудрость, но стремятся к силе. Они называют себя Бессмертными.

Хаджар посмотрел в глаза. Зеленый и изумрудный… А затем посмотрел на звезды позади. Такие же, как и те, что он видел на протяжении пяти лет, проведенных в скитаниях по Лидусу.

Глаза были старше звезд.

– Сейчас это огромная страна, – ответил Хаджар. – а населяющие её существа сильнейшие, под светом Вечерних Звезд.

Хаджар ожидал любой эмоции. Ностальгии, удивления, сантимента, чего угодно. Но только не снисходительной улыбки.

– Однажды, если доживешь, ты поймешь, маленький воин, что нет сильнейшего под светом Звезд. Есть лишь свет и звезды. Все остальное – пыль. Мгновение. Столь краткое, что никто о нем не вспомнит. И даже вечность лишь не более, чем полоска этой пыли. Замершая, в ожидании когда подует ветер и развеет её среди света.