— А что плащ?

— Мы с мальчишкой трудились над ним день и ночь, — сказала Ровена. — Мальчишка со своими пауками соткали материю, а я с помощью заклинаний, которым ты меня научил, дала ей способность вбирать тьму и поглощать души. Но знаешь, отец, плащ получился гораздо более могущественным, чем в прошлый раз.

— Более могущественным? — переспросил Юрайя, удивленно раскрывая глаза. В его голосе снова послышалась черная зависть. — Где плащ?

— Он здесь, в доме, но заперт. Я не могу достать его одна, мне нужна твоя помощь.

Юрайя самодовольно кивнул:

— Сначала возьмем плащ, потом прикончим мальчишку.

— Сюда, — прошептала Ровена, указывая путь из библиотеки в Гобеленовую галерею.

Юрайя на ходу положил руку дочери на плечо, и его мерзкое лицо исказилось гримасой гордости. Он был страшно доволен тем, что его дочь — безжалостная, талантливая предательница и ловко прикидывается такой, какой нужно отцу: доброй, злой, темноволосой, светловолосой. Все прочие его рабы и изобретения были с изъяном, но ученица-дочь получилась безупречной! Она оказалась самым ценным его созданием.

Когда Юрайя и Ровена проходили мимо, Серафина отодвинулась в самую глубокую тень. Распространяемый колдуном запах гнили тянулся к ней, как длинные перекрученные ветви больного дерева.

Внезапно Юрайя резко остановился и огляделся.

Серафина сжалась, слушая бешеный стук собственного сердца.

— Что такое, отец? — шепотом спросила Ровена.

— Тихо, — приказал ей Юрайя, вслушиваясь в темноту.

Серафина наблюдала из-за софы, как он медленно поворачивает голову, вглядываясь серебряными глазами в каждую тень на длинной, залитой лунным светом галерее.

Девочка с трудом удерживалась, чтобы не кинуться бежать, ей хотелось немедленно вскочить и мчаться со всех ног, но она знала, что нельзя ни шевельнуться, ни пискнуть, и поэтому сидела, замерев, и смотрела на колдуна.

Юрайя склонил голову набок и принюхался, как хищник, берущий след своей жертвы.

У Серафины заболело в груди. Ей хотелось глубоко вдыхать, хватать воздух ртом, но она не смела, поскольку торопливый выдох мог стать последним в ее жизни.

«Сиди очень тихо», — велела она себе. Потом еще отклонилась в темноту, пытаясь успокоить свое колотящееся сердце и гудящие ноги.

Юрайя снова понюхал воздух.

— Она здесь… — шепотом прохрипел он.