— И что же вы сделаете? Примените силу против слабой женщины? — с насмешкой спросила губернаторша.
— Если придется, — процедил я сквозь зубы, понимая, что план расползается, как гнилая дерюга.
Вот что мне делать, если она начнет визжать и плакать? Мимолетного взгляда на моих компаньонов хватило, чтобы понять: они вряд ли поднимут руку на великосветскую львицу без очень серьезных причин. Даже в полицейской управе инквизитор действовал в пылу азарта после происшествия в крепости. А сейчас этот азарт угасает прямо на глазах.
Скрипнув зубами, я остановился в трех ступенях от женщины и посмотрел на нее снизу вверх, а затем тихо сказал:
— У тебя все равно ничего не получится, Злоба. Твое время давно прошло, старуха.
Ну что же, идея, как разозлить импульсивную женщину, оказалась верной, а вот о последствиях я не подумал.
Внезапно окружающий меня мир как-то странно дернулся. Затем стены почему-то убежали вперед. Мимо пронеслось что-то большое и блестящее. Только когда я сначала рухнул на твердый паркет, а затем прокатился метров десять, пришло понимание случившегося. Такое впечатление, что меня сбил электровоз. В том смысле, что в дополнение к мощному удару еще и словно током шарахнуло. От одежды шел пар, а во вставших дыбом волосах потрескивали разряды.
Но больше всего меня удивило то, что я вообще жив и, кажется, даже не покалечился. Хотя и чувствовал себя крайне паршиво. К тому же кто его знает, что будет, когда пройдет шок, заглушивший большую часть болевых ощущений?
От попытки осознать себя в этом мире меня оторвал вопль монаха, наконец-то получившего повод перейти к решительным действиям. Ему повезло чуть меньше — люстра, которая сверкающим великолепием пролетела мимо меня, в тушу инквизитора все же угодила.
Звон, треск и удар о пол были сдобрены отборным матом. А служителям Господа вообще можно так ругаться? Наверное, нет, потому что потерявшая половину висюлек люстра тут же рухнула на пытавшегося встать монаха.
Я постарался вскочить на ноги, но повторять атаку на взбесившуюся ведьму не было ни малейшего желания. А ведь придется, потому что казаки не остались в стороне и сейчас шли на верную смерть.
Когда мои ноги наконец-то распрямились, на пол посыпалась какая-то труха. Я даже не сразу понял, что это остатки спасших меня амулетов, которыми щедро поделился Пахом. Да уж, одним магарычом тут не отделаешься. Правда, как теперь идти в атаку без защиты?
Пока я вставал, Сохатому тоже досталось. Атака Злобы выглядела как алая молния, отшвырнувшая характерника к правой стене. А вот одному из простых казаков повезло меньше. Следующая молния попросту разорвала его, забрызгав кровавыми ошметками паркет и стену.
Я сорвался вперед, совершенно не понимая, что стану делать, когда добегу. Хорошо хоть оба старых характерника остались на ногах и явно что-то замышляли. А вот брат Иннокентий повел себя крайне странно. Вместо того чтобы поддержать меня в атаке, он прямо среди обломков люстры встал на колени, а дальше почему-то не поднялся. Вместо этого инквизитор принялся молиться, и, что самое дикое, на латыни.
Пусть простит меня Господь, но в данной ситуации молитва…
Додумать я не успел, потому что раскорячившаяся фурией Злоба вдруг дико завыла и задергалась, словно теперь током приложило уже ее. А голос монаха становился все громче и тверже. Правда, непонятно, что он там кричит, — латынь для меня настолько же информативна, как и норвежский с фарси.
О, а теперь она еще и задымилась! Кто бы сказал, по какой причине.
Самочувствие явно не устраивало Злобу, и она, еще раз взвыв, кометой рванула к окну на втором этаже. Звон стекла, а затем крики и пальба снаружи говорили о том, что ведьма покинула здание и нужно организовывать погоню. Только вот с кем? Пускать по следу Злобы простых казаков во главе с войсковым старшиной — затея безнадежная и глупая. А больше пока и некого. Из трех характерников на ногах остался только один из стариков. Он как раз занимался ранами одного из двух пострадавших казаков. Второму уже ничего помочь не могло. Остальные характерники хоть и пострадали не так уж сильно, но вид имели потрепанный и явно не боевой. Впрочем, как и я с монахом. Инквизитор как раз пытался встать на ноги, и не скажу, что у него это хорошо получалось. Сей процесс сопровождался звоном уцелевших висюлек на люстре.
Монах наконец-то выбрался из хрустального плена и со стоном встал ровно.
— Это что было, брат Иннокентий? — спросил я, приковыляв поближе к инквизитору.