– Я вас прекрасно понимаю, но без нее не уйду. Даже если вы меня прогоните, я все равно вернусь, как в прошлый раз.

– Ох, какой же вы упрямый болван! – Он с такой силой ударяет кулаком по дверной раме, что из нее сыплется труха. – В Блэкхит вас привела не преданность, а жажда мести. Вы пришли не затем, чтобы спасти Анну, а чтобы мучить ее. Здесь, в заключении, ей ничего не угрожает. А вы хотели, чтобы она страдала. Тысячи людей мечтают обречь ее на вечные муки, но никто, кроме вас, не решился на самый отчаянный шаг. Вы ненавидели ее больше всех на свете. Вы отправились за ней в Блэкхит и тридцать лет истязали так же, как вас истязал лакей.

Воцаряется гнетущая тишина.

Хочу ответить, но не могу. Под ложечкой сосет, голова кружится. Мир перевернулся, и, хотя я сижу на полу, кажется, что я падаю в бездонную пропасть.

– В чем ее преступление? – шепчу я.

Чумной Лекарь качает головой:

– Те, кто приказывает мне…

– Впустили в Блэкхит честного человека, замыслившего убийство. Они виноваты не меньше всех остальных. Скажите, в чем вина Анны?

– Не могу, – из последних сил отпирается он.

– До сих пор вы мне помогали.

– Да, потому что с вами поступили несправедливо. – Он снова прикладывается к фляжке, делает большой глоток, дергает кадыком. – Мне не запрещали вам помогать, потому что вам здесь не место, но если я начну рассказывать вам то, чего вы знать не должны, то нам обоим несдобровать.

– Я не уйду, пока вы не объясните мне, почему я должен уйти. И не стану обещать, что не вернусь, пока не узнаю, зачем сюда явился на самом деле. Я должен во всем разобраться. Только так мы сможем все это завершить.

Клювастая маска медленно поворачивается ко мне. Чумной Лекарь с минуту стоит неподвижно, погруженный в размышления. Я чувствую, как меня оценивают, как взвешивают все мои качества, как извлекают все мои изъяны и придирчиво рассматривают их при свете дня.

«Он оценивает не вас».

И что все это значит?

«Он порядочный человек. И сейчас он осознает насколько».

Чумной Лекарь наклоняет голову и, к моему удивлению, снимает цилиндр. Клювастая маска держится на кожаных ремешках. Чумной Лекарь начинает их расстегивать неловкими пальцами. Наконец он стаскивает маску и откидывает капюшон плаща. Я впервые вижу Чумного Лекаря – плешивого пожилого человека лет шестидесяти, с честным изможденным лицом цвета старого пергамента и воспаленными глазами. Он – олицетворение усталости.

Он поднимает голову, подставляет лицо утреннему свету, льющемуся в окно.

– Ну, вот и все, – говорит он, швыряя маску на кровать Голда; без фарфоровой заглушки голос звучит знакомо, но странно.

– Значит, вам этого тоже не позволено? – спрашиваю я, кивая на маску.