– Забудь. Мои шансы минимальны, и мне прекрасно об этом известно.
Я пыталась бодриться, но настроение стремительно ухудшалось. Чтобы отвлечься, я перевела взгляд на Анну. Обычная серая мышка. Ничего особенного, почему же, в свое время, я так отчаянно ей завидовала? Была ли эта зависть сугубо профессиональной? И почему вообще у молодой красивой успешной девушки возникло это постыдное чувство? Не от того ли стремления к излишествам, которое мы уже обсуждали с Ноем? Ведь зависть тоже рождает в человеке желание обладать чем-то большим, чем ему уготовано… А главное, как избавиться от этого чувства? Как избавиться от острой черной ревности ко всем, кто жив, в то время как я умираю?
– Это, наверное, страшно…
– Да.
Особенно страшно умирать, осознавая, как много всего ты еще не успел. Не прочувствовал, не пережил, не довел до логического завершения… И тут, как обухом по голове, наш вчерашний разговор с мужем!
– Мое расследование! Я вспомнила… Анна, скорее зови Якова! Он здесь?! Анна… ну, что же ты стоишь? Я не знаю, как много времени у меня есть в запасе…
Я возбужденно вскочила. Память вернулась. Возможно, я смогу оставить после себя след? Возможно, смогу хоть кому-то помочь…
Яков был неподалеку, поэтому мой рассказ он услышал от начала и до конца. Ной подъехал, спустя четверть часа… Я рассказывала все, что мне было известно относительно дела исчезнувших Избранных. Черт, и почему я тогда решила, что встала на ложный след? Почему не потянула за ниточки, которые уже сжимала в руке?! А теперь у меня попросту не было времени все закончить. У меня не было времени…
– Анна!
– Да, Нана?
Превозмогая ревность, которая вновь вскинула голову у меня в душе, и не давая себе не единого шанса передумать, я нацарапала на бумажной салфетке пароль к своим старым папкам. Там в хронологическом порядке была собрана вся имеющаяся у меня информация. Данные агентуры и номера телефонов.
– Вот… Я верю, что только ты с этим справишься… Яков и Ной – смогут вывести преступников на чистую воду. Я верю… Но только ты сможешь донести информацию до миллиардов тех, кому ее следует знать. Ты понимаешь, о чем я, Анна? Ты понимаешь, о чем?!
Я так боялась, что мне станет хуже раньше, чем я смогу закончить этот непростой разговор! Я так отчаянно боялась!
– Похоже, у меня нет выбора, так? – нервно улыбнулась Анна.
Я с облегчением выдохнула. Выбора человечеству давно уже не оставили. Нам оставалось лишь только вступить в борьбу. Им оставалось… Я уже, вряд ли, на что-то годна. Моим вкладом в общее дело стал мой отказ от амбиций. Моим вкладом было смирение.
3. Гнев
Нане становилось хуже с каждым днем. Наверное, я до сих пор не сошел с ума только лишь потому, что занят этим чертовым расследованием. Не сказать, что оно так уж сильно меня затронуло, но продираясь сквозь дебри заговоров и тайн, я ненадолго отвлекался от боли. Иногда, когда боль становилась нестерпимой, я шел в старую наполовину заброшенную церковь… Я не знал, чьей конфессии принадлежал этот храм, да и не верил, что это имеет значение. Бог был для всех один, и, обращаясь именно к Богу (не к Будде, Иисусу, Кришне или Аллаху), я впервые в жизни просил. Умолял даже… оставить Нану в живых. Я знал, что впереди человечество не ждало ничего хорошего, но был убежден, что даже такая жизнь была гораздо лучшей альтернативой ее отсутствию.
Сидя на скамье у самого алтаря, я частенько размышлял о том, что жизнь вообще странная штука. В ней даже участь святых незавидна. В лучшем случае, их останки растащат на реликвии. Что уж говорить о нас, простых смертных? Тех, кого тысячи лет истории абсолютно ничему не научили? Удивительно даже… Мы научились выуживать из воздуха углекислый газ, применять искусственный интеллект и замораживать сперму для продолжения рода. Но мы все также грабим, убиваем друг друга и ненавидим… В нас нет ничего святого. Мы не смотрим друг другу в глаза, идем рядом, но не замечаем друг друга. Мы хамим и выплескиваем агрессию. У нас нет друзей, и нас самих почти не осталось. Мы уже даже не помним, зачем вообще пытаемся выжить. Ради чего?
– Так и знал, что найду тебя здесь…