– Нана, девочка моя, тебе плохо?

Глупый-глупый Яков. Ты даже не догадываешься, как… Разве тебе знакома эта боль, любимый? И как же хорошо, что ты не знаешь её…

– Нет, все хорошо, – сцепив зубы, соврала я.

За всю жизнь я не врала столько, сколько вру сейчас, чтобы тебя защитить… Не хочу, чтобы ты знал, как мне отчаянно плохо. Я этого не хочу…

– Это твой брат, Нана, но…

– Его образцы не подходят.

– Мне очень жаль, – пробормотал парень, переминаясь с ноги на ногу.

Как они не понимают, что своей жалостью делают мне только хуже? Почему они этого не понимают?

– Спасибо, что попытался. Приехал… Яков сказал, что ты добирался издалека.

– Три часа в поезде. Спасибо изобретению магнитной подушки. Раньше мне на это понадобилось бы не меньше нескольких дней. Ну, или самолетом. А я не очень люблю летать.

Ну, вот и нашли что-то общее. Я тоже не особенно любила самолеты. В попытке скрасить жизнь, после известия о болезни, мы с Яковом много путешествовали. Тогда, когда еще была надежда, что все будет хорошо… И по большей части мы путешествовали поездом. Лишь пару раз летали на отдаленные острова. Как будто в прошлой жизни…

– Нана тоже не любит летать, – улыбаясь, заметил Яков.

– Да, не люблю…

– Не знаю… Я не уверен, что фобии передаются по наследству.

– Ботан, – фыркнула я, и градус настроения почему-то медленно пополз вверх. Впрочем, в последние дни он скакало постоянно… Разброс по шкале диапазона от «все плохо, дайте же мне умереть!» до «как прекрасна жизнь, я не могу надышаться!».

– Эй… Я всегда знал, что старшая сестра – это заноза в заднице, – с неуверенным смешком парировал Мат.

– Это почему же? – раздался знакомый голос от дверей. Черт возьми! Моя палата слишком многолюдна… И мне это не нравится.

– Анна… Знакомься… Мат. Ваш с Наной брат.

– Анна… – вместо приветствия пробормотала я. Но сестра не обратила на меня никакого внимания. Она сверлила взглядом парня. И тот тоже обратил внимание на ее несколько нездоровый интерес и выглядел по этому поводу недоумевающе:

– Что-то не так? – спросил он.