Поднявшись, я сел рядом и прижал ее к себе, стараясь успокоить своим теплом и ласковыми поглаживаниями. Всхлипнув еще громче, она вцепилась в меня — крепко и отчаянно, словно боясь, что я вдруг передумаю и уйду. Ее ладонь судорожно провела по моей груди, проверяя медальон. Убедившись, что он на месте, Майя вскинула голову и потянулась ко мне губами. Однако я остановил их пальцем.

— Сначала сними браслет.

— Ты тоже в медальоне, — заморгав, тихо пробормотала она.

Подхватив цепочку, я снял его и, выдвинув верхний ящик стола, положил туда.

— Больше нет. Теперь твоя очередь, — я кивнул на все еще распахнутый ящик.

Напряженно глядя на меня, Майя впилась пальцами в браслет — не снимая, а прижимая к себе еще крепче.

— Я ни разу не была с парнем без него…

Изумрудные глаза золотой змейки едко смотрели на меня, будто намекая, что одному из нас тут не место. Я был полностью согласен. Вот только выбор должен остаться за Майей.

— Твое право, — я встал с кровати. — Спокойной ночи.

Однако не успел я сделать и шага, как, выпустив браслет, ее пальцы вцепились в мою руку.

— Подожди! — вскочив с кровати, отрывисто выдохнула она. — Вот!..

Повернув к себе запястье, Майя торопливо расстегнула застежку. Змея, цепко обвивавшая ее руку, соскользнула мне прямо в ладонь. Как ужалив, золото обожгло противным холодом. Стараясь не держать дольше, чем нужно, я положил браслет в распахнутый ящик и закрыл его.

— Без него, — Майя рассеянно погладила пустое запястье, — я чувствую себя совсем беззащитной…

Улыбнувшись, я притянул ее к себе и поцеловал, стараясь вложить в это касание губ нежность, заботу и доброту, которых ей так не хватало.

— Видишь, — слегка отстранившись, сказал я, — ничего страшного. Так даже приятнее…

Как завороженная, она прижалась к моим губам, отвечая точно такой же нежностью и теплотой, которыми раньше ни с кем не делилась.

Поцелуй за поцелуем, ласка за лаской мы заходили все дальше — никуда не спеша, впервые наслаждаясь друг другом. Хотелось одними воспоминания перекрыть другие, перезаписать ячейки памяти другими ощущениями, прикосновениями — другим сексом.

Уложив на кровать, я медленно раздевал ее, любуясь легким румянцем, который становился ярче с каждой снятой с нее вещью. Места, которые днем травмировал, теперь я щедро покрывал поцелуями, надеясь, что моих внимания и заботы хватит, чтобы синяки на ее бедрах и талии зажили быстрее. Им не место на таком красивом хрупком теле, и мне хотелось сделать все возможное, чтобы их больше никогда здесь не было. Чтобы ничто и никто ей больше не причиняли вред — даже она сама.

Я был нежным от начала до конца, входя, прижимая ее к себе, двигаясь в ней. Мне хотелось не трахаться, а заниматься с ней любовью — бережно и неспешно, как бы делал это с девственницей. Смущенная, немного растерянная, словно это и правда был ее первый раз, Майя отзывалась на каждую ласку — не очень умело, но охотно и страстно, каждым горячим вдохом прося научить ее большему.