– Да, я так хотел ее, что, будучи с ней, женился на тебе, чтобы продолжать хотеть ее… Твоя логика по-прежнему безупречна.

– Ты женился только потому, что я залетела. Не залетела бы, ты бы ее не бросил.

– Это повод ее убить?

– ДА! Но не потому, что ты хочешь ее, а потому что она знает, насколько мне больно и бьет именно туда. А ты ей позволяешь. У тебя есть тесты на эту тему? Или ты сейчас диссертацию пишешь?

Он не ответил, и я снова яростно взялась за расческу.

– Когда я прошу тебя прекратить приглашать к нам Кроткого, ты говоришь, чтобы я терпела. Когда ты велишь помириться с Иркой и продолжать терпеть, я делаю это тоже. И единственный раз, – я остановилась, чтобы вытереть слезы, тушь потекла и теперь щипала глаза, – единственный раз, когда я решила, что ты на самом деле заметил, что мне причинили боль, все оказалось шуткой.

– Хватит, слышишь? Ты можешь говорить со мной, не пытаясь при этом мною манипулировать? Ты угрожала Поповой? Да или нет?

– Я ей не угрожала!

– Да? А что тогда ты хотела сказать словами, – он сверился с телефоном, – «Еще раз приблизишься к нему, я тебя изуродую».

– Предупредить.

Дима посмотрел на меня почти восхищенно. Как на необычную пациентку.

– Ли-на-а! – он прокатил мое имя по небу. – Ты окончательно ебнулась?

– Нет, это ты ебнулся! – я скинула его руку. – Я тебе клянусь: если она еще раз тебя обнимет при мне, и ты ей это позволишь… Я не знаю, что я с ней сделаю!..

Он молчал, глядя на меня так серьезно, что я поняла: верит. Видит, что я дошла до края и не шучу. И в то же время, ему плевать. Улыбка то и дело зажигала лучики в глубине зрачков. Устало, не в силах выпрямить спину, я вновь отвернулась к зеркалу, достала косметическую салфетку.

На коже осталось белое, чистое от потеков туши и крема, пятно.

Бал кончился. Золушкин макияж опять превратился в сажу. Сказка тоже кончилась. Неслышно ступая босыми ногами по толстому ковру, Кан задернул шторы и вновь подошел; встал у меня за спиной, положив ладони на плечи. Наклонился, глядя в упор в глаза моему отражению. И так же упрямо, в упор, в глаза его отражению, посмотрела я.

– Меня так заводит, когда и ты ревнуешь меня, – сказал он хрипло и поцеловал меня за ухом.

Я скинула его руку и встала.

– Отвали.

Он с размаху шлепнул меня по заднице. Слишком сильно, чтобы сошло за шутку и меня перекрыло. Я бросилась на него. Так стремительно, что в первый миг, Дима растерялся и навзничь опрокинулся на кровать.