Давид дель Риос — казнить за самовольный уход из Братства под предлогом «надоело». Диджей из «Угарте».
Все были из одной клубно-светской тусовки. Но последнее имя — Ингрид Тьетто (казнить за систематические прогулы собраний Братства), Фэр никого не напомнило.
Напротив каждого Астралис была изображена красная роза. Напротив Ангелис — белая. И до Фэр дошло, почему убийца менял их цвет — согласно иерархии Братства.
Пока она вчитывалась в эту омерзительную схему, по шее её струился липкий пот. Насколько же Джерри был близок к лидеру, что ему удалось раздобыть и чёрный список, и схему? Он даже знал состав яда, раз подобрал антидот.
Но, кроме шока, восхищения, недоумения и благодарности, Фернанда испытывала и досаду. Эти схемы и списки — дело хорошее и нужное, но имени убийцы нет нигде.
Фэр установила зеркало на место, толкнув его в другую сторону (оно вошло в раму). И, взяв находки, покинула квартиру.
В комиссариате её ждали новости. Доктор Гильермо не стал писать на Амадо заявление — сказал, что тот болен, и надо ему к психиатру, а не в тюрьму. Но отпечатки пальцев Амадо совпали с отпечатками на шпильке (её эксперты квалифицировали, как орудие убийства), и главное — с дневником Агустины. Значит, у Амадо побывал и он.
Комиссар был уверен — это подстава. Явные улики против Амадо появились именно сейчас, когда маньяк близок к разоблачению. Сам Амадо, за ночь придя в себя, клялся: ни орудия, ни дневника он не видел. Но когда Фэр оповестила его, что его брат Матео оказался трансом Сандрой Вэйс, а следовательно — жертвой убийцы, Амадо сознался — дневник отослал Фернанде он, обнаружив его у своей двери.
— А когда я говорил, что не ходил на показ Лали Олмас, это тоже было враньё, — потупил взор Амадо. — Ходил много раз. Но я не хотел, чтобы об этом знали.
— Почему? — удивилась Фэр. — Что тут ужасного? Подумаешь, показ мод.
— Я шпионил за Лали Олмас, — он отковырял с ладони мозоль, — пока её не убили.
— Зачем?
— Ну… я знал, что Сандра Вэйс, этот жуткий транс, — это Матео, — брезгливо сморщился Амадо. — Мы не виделись много лет, но я слышал, что он сменил пол. А однажды Сандра сама пришла ко мне. Сказала, что она — мой брат и хочет соединить нашу семью. Она искала Маркоса, наводила о нём справки. Кто-то из «Центра эстетической медицины» сказал ей, что он дружит с Лали Олмас. Тогда я тоже решил найти Маркоса, чтобы отомстить за мою ногу. Поэтому стал следить за Лали. Этот попугай Джерри Анселми мелькал на её показах часто, но мы с Матео не узнали в нём Маркоса. Мы искали урода, а он, оказывается, рожу себе сделал. Но когда Олмас убили, я напугался и перестал Маркоса разыскивать. Я думал и думаю, что маньяк — это он. И он хочет меня подставить, пихает мне то дневник, то орудие, — наигранно Амадо шлёпнул руками по коленям.
— Мы все думаем, что это подстава. Но Маркос тут ни причём, — сказала Фэр, покидая камеру.
Следующей годной новостью стало подтверждение личности Конрада. Для дактилоскопии был сделал запрос в архив Соединенных Штатов, где в картотеке по идентификации личности нашлись отпечатки братьев Палло. С отпечатками Ивана они не совпали, а Конрада — на 100%.
Впрочем, Конрад и не отрицал, что он самозванец, а после результатов дактилоскопии разъяснил: превратиться в Ивана его вынудили обстоятельства. Его разыскивает Интерпол. В Соединенных Штатах одна чокнутая написала на него заявление об изнасиловании, поэтому он сбежал в Бразилию. Фэр не поверила в его невиновность, не сомневаясь, что он мучил бедняжку в каком-нибудь подвале. Но девушке хватило мужества обратиться в полицию — жаль, что некогда его не хватило самой Фернанде. В Аргентину же Конрад приехал (по его заверениям) искать сына, которого ему родила Фэр.
Та лишь пальцем у виска покрутила.
— Говорю в последний раз, для особо одарённых, — прошипела она Конраду в лицо, — от живота я избавилась. Он не родился! Надеюсь, этот бред я больше не услышу.
— Врёшь! — Конраду было, как об стенку пёрышком — непробиваемо. — Любая девка родит, если её обрюхатить. Вы только и мечтаете о куче детей. А кто спорит, набивает себе цену. Дураку же ясно! Я найду своего ребёнка, так и знай, сука!
Фэр отшатнулась — на неё смотрело воистину безумное чудовище. Жёлтые глаза, наполненные злобой. А она ещё Джерри боялась! Что бы он не вытворял, а такого дерьма в нём не было. Глядя на Конрада, когда-то любимого человека, Фернанда испытывала презрение и желание упечь его в тюрьму навсегда.