У Джерри лицо побелело. Явно он решил — это Фэр. А, увидев бородача в капюшоне, замер. Тобиас, встав у террариума, закрыл его от камеры.

— Думаю, вам будет классно вдвоём. Развлекайтесь, солнца мои! — съязвил он и стремительно ушёл, послав воздушный поцелуй Амару.

Джерри стоял столбом, ничего не предпринимая. Незнакомец бродил по гостиной. Фэр уже поняла — это Марлене, что косила под мужчину. И у неё получалось!

— Ты что здесь делаешь? — спросил Джерри недовольно. — И почему в таком виде?

— Я пришла за Амару. Ты зачем её забрал?

— Надо было.

— Тобиас тебя просил?

— Допустим. Но ты не ответила, Мэри. К чему этот маскарад? Я не люблю, когда ты переодеваешься в мужчину.

Марлене пошла по лестнице вверх. Джерри — следом. Сцапал её за локоть.

— Не любишь, когда я выгляжу как мужчина? — фыркнула она издевательски. — Но я наполовину мужчина, поэтому одеваюсь как хочу. Значит, борода тебя не привлекает?

— Меня не привлекают мужчины, — выдал Джерри. Фэр глаза закатила. Вот лжец! Только что позволял Тобиасу Прадо целовать себя и лапать.

— Тебя не привлекают мужчины, но ты спишь с Тобиасом, — озвучила Марлене мысли Фернанды. — С мужчиной, которого я люблю.

— Он не мужчина, он пассивный гей. А секс и моя ориентация далеки друг от друга, как Северный полюс от Южного, — Джерри и бровью не повёл. — Хотя и женщины меня редко привлекают, если ты забыла. Я не получаю удовольствие от секса.

— И со мной?

— И с тобой. Наш разлюбезный Тобиас, кстати, сыграл в моём отвращении к сексу не последнюю роль. Так зачем ты пришла?

— Поговорить. Так и будем стоять на лестнице?

Джерри подтолкнул Марлене наверх. Молча. Она поднялась ещё на две ступени. Он — за ней.

— Не проси меня остаться в Братстве. Я не вернусь, — когда они оказались в спальне, Джерри встал в профиль, любуясь на искусственную сакуру — украшение на стене. Марлене разглядывала обстановку. — Я устал всю жизнь носить маски. Сначала — маску одиночества. Потом — маску убийцы, психопата из-за глупой жажды справедливости. Теперь — это маска лицемерия и молчания, что таит ненависть к парочке мразей. Но справедливости в мире нет. Побеждает тот, у кого меньше совести и больше денег. Я мечтал выбраться из ада, был готов предать, солгать и переспать хоть с Тобиасом, хоть с чёртом. А в Нидерландах, вкусив недолгую, но свободу, я надел новую маску. Джерри Анселми — любимца публики, секс-символа, — он усмехнулся горько, безжалостно. — Это был я, но я — другой. Я поладил с зеркалом. Я стал зависим от внешности. И я научился ловить кайф от профессии, куда изначально окунулся вынуждено. Я мечтал о любви и восхищении и получил их. Руководить толпой, что величает тебя идолом, жаждет с тобой переспать. И не знает никто, что слово «секс» ты перевариваешь с трудом.

— А сейчас всё изменилось, — сказала Марлене утвердительно.

— А сейчас всё изменилось, — повторил он.