— И ты потащила его в постель?! — наморщила лоб Фернанда. Она не была ханжой, напротив, ратовала за свободные отношения, но не до такой же степени.

— А что тут такого? — пожала плечами Вирхиния. — Хороших мужчин днём с огнём не сыщешь, а мне уже двадцать шесть. Я почти старуха, а у меня ещё нет ребёнка. Сезар — хороший кандидат на роль отца. Видела, какие у него мускулы? Он же истинный Аполлон! И явно отличный производитель, ведь он уже сделал ребёнка первой жене, а потом сделал и второй. Я вчера её как раз осматривала. Он мог бы осчастливить и меня, сделав и мне качественного ребёнка. Сегодня у меня был великолепный шанс залететь. У меня всё было на мази! Я сказала Сезару, будто принимаю противозачаточные, — Вирхиния захихикала в кулак. — И ещё я приготовила иголку, чтобы проколоть презерватив. И шприц на случай непредвиденных обстоятельств. Через девять месяцев я бы родила, а потом предъявила бы Сезару счёт. Ведь он не из бедных. У него крутая тачка, и он сказал, что живёт в Бельграно. А там жутко дорогие дома и квартиры! Я так долго искала подходящего кандидата на роль папочки, и вот нашла. Но явилась мама и всё испортила. Самое обидное, что до секса у нас не дошло. Мы успели только раздеться. Мама вечно ломает мои планы! Она хочет превратить мою жизнь в ад, ведь женщина без детей — не женщина.

Казалось бы, нечему удивляться, ведь Вирхиния, сколько Фэр её помнила, всегда была со странностями. Да и удивить инспектора полиции — непросто, но Вирхиния умела это мастерски. Лет с четырнадцати она была одержима идеей родить ребёнка. А не осуществилось это до сих пор, потому что Вирхинии никак не попадался нужный человек. Все «экземпляры» и «производители» (так она величала мужской пол) были недостойны носить звание отца её детей. Ведь рожать Вирхиния хотела от принца с голубой кровью, богатого, красивого и здорового аки племенной жеребец.

— В этом году я непременно должна родить — это мой последний шанс! — вопила она истерично. — Ведь всем известно, что после двадцати пяти женщина — неликвидный товар. Я всякий раз с ужасом смотрюсь в зеркало. Того и гляди отовсюду полезут морщины и седые волосы!

— Я не верю, что ты всерьёз это говоришь, — покачала головой Фернанда. — Вирхи, ты же врач! Как ты с людьми работаешь?

— Ни одна клиентка пока не жаловалась, — горделиво вздёрнула Вирхиния нос. — Гинеколог — самая лучшая профессия на свете! Я хотела, чтобы и Агус была гинекологом. И ведь Марго меня поддерживала. Но мама всё испортила. Ты и она изуродуете девчонку. Эта глупая мазня, которой она занимается, никому не нужна. Так и будет всю жизнь одна. А ей уже семнадцать — самое время думать о парнях. Про тебя и говорить нечего. Ты со своими пистолетами и маньяками, Фэр, загубишь себе жизнь. Когда-нибудь тебя убьют, а ты и детей после себя не оставишь. Так и умрёшь несчастной. А тебе гораздо легче родить, чем мне. Я работаю с толпой тёток. У нас в консультации лишь один мужчина. Но он старый и детей уже делать не может. Зачем живёт на свете, непонятно. А ты работаешь в толпе мужчин. На твоём месте я бы уже давно родила от какого-нибудь смазливого полицейского.

Фернанда не знала что ответить, мечтая уже закончить этот нелепый разговор, и на помощь ей, сама того не ведая, пришла Маргарита.

— Ну вы будете завтракать? Уже всё остывает! — воскликнула она, просунув голову в дверь. — Я приготовила омлет и блинчики с мясом.

Через десять минут всё семейство, включая Барби, сидело за столом, уплетая стряпню Маргариты. Готовила она хорошо. Особенно по мнению Фернанды. Сама Фэр кухарничать не умела — максимум могла нарезать салат или разогреть что-то в микроволновке.

Агустина была взволнована; восточные глаза её горели от предвкушения вечера. Она ёрзала на стуле и запихивала в рот еду, не глядя. Зарёванная Вирхиния ничего не ела, капризно расковыривая блинчик на тарелке. Маргарита и тётя не общались друг с другом. Марго смотрела работающий фоном телевизор — в нём симпатичная ведущая читала криминальные сводки. Тётя Фели же сверлила взглядом дочь, кормила Барби из рук и игнорировала племянницу — всё одновременно. Стоило Маргарите мельком глянуть на тётю, как та хватала два кусочка ветчины и демонстративно закрывала ими глаза.

После еды Фэр позвала кузину в клуб. Вирхиния согласилась мигом, хотя раньше утверждала, что клубы, бары и дискотеки не жалует — предпочитает семейные кафе, где бегают дети.

— Не надо так на меня смотреть, — сказала Вирхиния с наигранной трагедией в голосе. — Ночные клубы — это ужасно. Туда ходят только шлюхи, но другого выхода у меня нет. Мне срочно надо искать отца своему ребёночку. А как называется клуб, кстати?

— «Угартэ».

— О! Замечательно! Чудесно! — повеселела Вирхиния. — Это ж один из лучших клубов Байреса! И там полно известных и богатых клиентов. А это шанс отхватить кого-нибудь крутого! — и она побежала наверх — прихорашиваться к вечеру.

— Некоторым не помешал бы хороший психиатр, — подвела итог Фернанда.

====== Глава 4. Секс и гламур ======

Буэнос-Айрес — город, что не спит ни днём, ни ночью, сияя огнями и маня неоновой рекламой ресторанов и клубов, баров и казино. Хотя Сан-Тельмо — район спокойный и размеренный, не чета Палермо Сохо или Пуэрто Мадеро — вот где настоящая ночная жизнь!

Фернанда и Агустина пялились на расцвеченный рекламой город из окон такси, что везло их по Авенида Либертадор. Агустина болтала без умолку. Несколько раз она звонила Сэси, интересуясь, не забыла ли та, что они идут в ночной клуб. Жаловалась на неудобные туфли — высоченные шпильки носить не привыкла, предпочитая обувь спортивную. И смеялась, как ловко они с Фэр обдурили мать, поверх вечерних платьев накинув плащи. Маргарита хоть и была недовольна, что Агустина пошла развлекаться, но поглядеть новый фильм с участием Долорес Фонси разрешила. Вирхиния уехала вперёд, на возмущённые крики тёти Фели объявив: у неё любовное свидание с суперзвездой.

В целом всё прошло гладко, но марафетиться девушкам пришлось в такси — выход при Маргарите и тёте с вечерним макияжем провалил бы всю операцию.

Время близилось к полуночи, а Байрес и не думал спать, охваченный жаждой развлечений. Авенида Либертадор, пронзающая сразу два квартала — Палермо и Бельграно — тянулась длинной, бесконечной лентой, тут и там запруженной автомобилями. Девушки, убаюканные вялым движением такси, свежим воздухом и бубнящим радио, до конца пути накладывали макияж.