А теперь я стою в зеркальной гостиной нашего с Элором дворца (в личной гостиной примеркой не займёшься — Ринарр с Эйрраном не дадут) и рассматриваю на себе принесённое модисткой Ноданой свадебное платье.

Его создание заняло необычно большой для магического мира срок, потому что поверхность платья собрана из перьев. Спина традиционно открытая. Лиф, словно чешуёй, покрыт плотно уложенными светлыми-светлыми серебристыми пёрышками.

К талии пёрышки приобретают более тёмный оттенок — традиционный способ визуально сузить эту часть тела — и совсем немного увеличиваются. А уже на подоле они из тёмного снова переходят в светлые и уже более крупные гладкие подогнанные друг под друга перья не только серебряные, но и золотые. Золото с серебром складывается в ажурный узор. На рукавах до локтя, от колена и ниже, в шлейфе перья используются более длинные, с голубым, розовым, лиловым, фиолетовым и зелёным отливами. Самая кромка подола отделана чёрными перьями — поддержать цвет корон. В какую сторону ни посмотрю — везде я стою на подставочке. И везде выгляжу великолепно.

Нодана фонтанирует восторгом — ей нравится результат работы.

Но когда дверь приоткрывается, меня охватывает куда более тёплый и мощный восторг.

Элор. Оставил таки детей на дедушку Ранжера.

Заходит. Нодана отступает с почтительным поклоном. Элор неспешно вышагивает вокруг меня, не спуская восхищённо-блестящего взгляда, а я купаюсь в его нежности и любовании.

— Ну, платье готово, пожалуй, я пойду, — торопливо бормочет Нодана и бочком, бочком отступает к двери.

Вжих — и нет модистки. Но Элор этого не замечает. Останавливается передо мной. Так интересно смотреть на него почти сверху.

— Позволь помочь, моя королева, — он протягивает руки.

Вложив пальцы в его горячие ладони, аккуратно спускаюсь с подставки.

— С платьем тоже поможешь? — усмехаюсь я. — А то модистку перепугал.

— М-м, ну, мне же надо потренироваться с тебя его снимать, — многозначительно произносит Элор.

Правда, когда дело доходит до скрытых под перьями крючочков, уверенность его уменьшается: перья можно помять, а Элор не знает, сможет ли восстановить их целостность заклинанием.

Сдерживая улыбку, наблюдаю, как он пытается справиться с застёжками. Наконец, Элор догадывается прикрыть глаза и сосредоточиться, пытаясь ощутить металл. Усмехается, довольный собой, и осторожно проникает пальцами под перья, тянет крючочки сам, чтобы не искажать их заклинаниями. Да и слишком тонкая была бы работа — заставлять их разгибаться, а потом сгибаться.

Так застёжка за застёжкой платье раскрывается. Под тяжестью ткани и перьев сползает вниз.

— О, — удивляется Элор кружевным террианским трусикам на мне.

— Вошли в моду, — поясняю я. — В панталонах теперь ходить не принято.

— Ужас-то какой, я так люблю твои кружевные панталончики, — вздыхает Элор и подаёт мне руку, чтобы я могла спокойно выбраться из осевшего на пол платья.

Едва оказавшись вне его, телекинезом поднимаю наряд и возвращаю на оставленный Ноданой манекен.