— Мёртвым полковником.

— Чёй-то? — удивилась Людка.

— А с чего это армию решили раздуть? А? На нас и с маленькой армией — никто не нападал. Зачем раздувать армию?

— Что-то ты не то говоришь, подруга, — зашипела Людка, осматриваясь, — Ты это брось! Услышит кто — проблем не оберёшься. Раньше — нас боялись. У нас был Сталин. И Стальной Медведь. А сейчас — ни того, ни другого.

— В том-то и беда. Ни того, ни другого.

— Ничё, подруга! Прорвёмся! Как Сталин сказал, теперь страна — в наших руках.

— Хорошо ли это?

— Слушай, подруга! Ты, видно, правда на Солнце перегрелась! Шла бы ты домой.

— Рабочий день.

— Отпросись.

— А что, можно?

— А ты не видишь, как мало народу? Хватит, война — давно закончилась! А мы всё пашем, как рабы!

Маша посмотрела на подругу новым взглядом. Что случилось с ней, с Людой? Когда она так изменилась? Или — это Маша, за эти сутки, так изменилась, что она перестала понимать Люду. Метка? След Медведя? На ней и в ней.

Маша вернулась к отчёту. Злая. Дело пошло. Слова складывались в предложения, предложения в абзацы, абзацы образовали листы. Сдав отчёт, Маша узнала время. Ещё полчаса. Полчаса без него. Но, сидеть на стуле и слушать бредни вдруг обуржуазившихся, шкурных, коллег — не было сил. На каждое их предположение Маша хотела ответить едким комментарием, но сдерживалась. «Мышонок — не лезь!»

Окончательно убило её известие, что генерал Вишнин — отставлен. Маша взяла чистый лист, заполнила его в виде рапорта об отставке. И понесла регистрировать секретарю.

Секретарь, старуха времён взятия Исмаила, равнодушно прочитала рапорт, вдруг, как шарпей, встряхнулась, прочитала ещё раз и… порвала лист рапорта:

— Чтобы я этого больше не видела, поняла, девочка?

Из глаз Маши — опять слёзы:

— Я не хочу служить этим…

— Заткнись сейчас же! Тебе доверено ответственейшее поручение, ты завалить всё хочешь? Подвести таких людей? Убрала сопли! Сейчас же!