— Они отличные военные, превосходные правители, интриганы от природы, что очень важно для человека, управляющего огромной империей. Но любой маг из древнего рода сильнее императора. Нас загнали в рамки, чтобы не плодить угрозу безопасности правящему семейству. Впрочем, всех устраивает такое положение дел, да и велетов не было на земле уже слишком давно.
— Но ведь. Даже если Источники перестали работать, велеты не могли сразу исчезнуть,
— пробормотала я. Профессор Стриц покачал головой:
— Не так. Ты путаешь причину и следствие. Сначала велеты стали слабеть. Источник — как живое существо, как огромный сильный зверь, которого нужно приручить, чтобы добывать из него магию. Как только Источники почувствовали, что больше некому ими управлять, они стали бунтовать. Орки, умертвия, упыри. Понимаешь, Адриана, это были испытания для людей — проверить на силу. Люди не справились и решили проблему одним махом — засыпали все известные точки прорыва магии.
— Радикально.
— По-человечески! — усмехнулся профессор. — Так вот. Разрешенный по указу ребенок у нас с Мелиссой родился после свадьбы. Ты знаешь его, это Вальтер. Но иногда между людьми случается такая любовь, что от нее рождаются дети вне зависимости от желания родителей.
Он помолчал и сказал с невыразимой нежностью в голосе:
— Так появилась ты, Адриана.
От этих слов меня пробрало нечто странное. Вроде бы и радость, что я была желанным ребенком, а вроде и умиление — будто прикоснулась к чуду любви, которое мне не принадлежит. Одно я знала точно: мне стало очень хорошо от признания профессора. Отца.
— Твоя мать, Мелисса, не хотела тебя отдавать. Была против. Мы еще долго не разговаривали — она злилась на меня, потому что я был вынужден настоять. Опальный род, я не мог рисковать своей семьей, не мог рисковать службой в академии и Вальтером.
— Я понимаю, — пробормотала. Не то чтобы я понимала. Но кто я такая, чтобы судить своих родителей?
— Мелисса настояла, чтобы тебя отвезти в монастырь Роудвиля. Она выросла там — ведь она сирота. И велела матери-настоятельнице присматривать за тобой, как за родной! Иногда приезжала посмотреть на тебя, прикрываясь заботой о монастырском приюте…
Я застыла. Конечно, у нас было несколько попечительниц из богатых семей. Они собирались на важные церковные праздники, а мы старательно готовились — разучивали псалмы, вышивали подарочные платочки, готовили пироги и пирожные. Господи, узнать бы, которая из этих женщин была моя мать?
— Если ты решишь когда-нибудь нанести нам визит. — профессор запнулся и мужественно продолжил: — Если ты согласна, то уверяю, твоя мать будет счастлива обнять тебя, Адриана!
Я встала, подошла к нему в порыве чувств, и профессор вскочил, как нашкодивший мальчишка. Взяв его за руки, сказала срывающимся голосом:
— Профессор Стриц. Отец. Я с радостью приеду к вам, как только меня выпустят отсюда!
Укол в ладони! Я хотела отдернуть руки, но не смогла — мы с профессором словно срослись ладонями! И вдруг. Меня словно втащило целиком в какой-то невидимый портал, и я полетела вверх или вниз, не знаю куда, сквозь призрачные лица, которые вскоре слились в одно — похожие, улыбающиеся, чванливые, с ухмылкой, серьезные, старые, молодые. Я летела, не смея даже кричать от ужаса, а потом остановилась, как вкопанная перед лицом рыжей женщины, покрытом веснушками. Резкий поворот — и я снова лечу в бесконечное путешествие сквозь фантомов. Кто они, все эти люди, давно умершие? Я видела Анну, это точно, а после нее? Целая вереница призраков! И снова остановка — уже перед парой.
Рыжая женщина с веснушками была мне знакома — я видела ее в безвременье. А с ней мужчина — старше ее, седой, с прозрачными глазами, с морщинами, которые появляются у людей от многих дум и многих печалей. Эммер и. Ее муж, велет Селейн!
— Адриана!
Потрясенный голос профессора Стрица вывел меня из транса, и я очнулась, диким взглядом глядя ему в глаза. Призраки исчезли. Я вернулась в склеп.