Три дня крутился, как белка в колесе. А на четвертый — сдали силы. Свалился. Проснулся от того, что кто-то трясет за плечо, требуя проснуться. Открыл глаза. Тонька… Та самая… Диспетчер с работы. Стоит и хохочет:

— Укатали сивку крутые горки! Ладно! Давай помогу! Вдовец! — Постирала пеленки, накормила Наташку. И, оглядев, сказала: — А знаешь, она рахитка! Лечить надо! Посмотри, какой у нее живот, а ножки — тонкие, слабые и худые! Она еще долго будет орать…

Сергей и вовсе приуныл. Он с ужасом думал, сколько пролежит в больнице бабка? Если еще с неделю, то не только самому, Наташке на молоко не будет.

— Эх, Сергунька! Жаль мне тебя! Такой мужик пропадает! Ну как ты ее вырастишь сам? Сдай в дом малютки хотя бы на время! Ведь без жены не справишься! — сказала тихо.

— А и верно! — обрадовался мужик и предложил торопливо: — Когда развяжусь, перейдешь ко мне жить?

— Подумаю! — кокетничала Тонька.

В эту ночь она осталась с ним. И Сергей, впервые за все время, не обращал внимания на крики дочери. Он устал от нее. А под утро Тонька предложила:

— Чем тебе возиться с документами, оно ведь только на оформление уйдет с месяц, а там — бабка выйдет, стыдить, отговаривать начнет. Не лучше ли подкинуть ее в дом малютки? Так многие нынче делают, чтобы не мучиться. Положат на крыльцо, к двери, а сами уходят. Ребенка, конечно, возьмут

туда. И вырастят. Если захочешь потом, лет через пять, заберем ее оттуда! — предложила Сергею.

— Подкинуть? Хорошо, если возьмут. А коли начнут искать и найдут меня? Правда, я ее документы пока не успел оформить. Все некогда было.

— Тем более…

— А бабка? Что ей скажу?

— Она рада будет. Да и ты скажешь, мол, новая семья! Хочешь, забирай! Но растить сама будешь. Так и скажи.

Серега смотрел на дочь смятенно. С этой крохой он промучился немногим более двух месяцев и выдохся. Теперь, когда не стало бабки, понял, что вконец обессилел и не потянет дальше непосильную лямку вдовца. Он выложил на дочку много денег. Сбереженья таяли на глазах. А ведь Наташка была совсем маленькой. Что ж будет дальше? Серега любил копить, но не платить. Отдавая деньги — страдал. Он считал, он даже был уверен, что ему они достаются труднее всех.

— В конце концов, это твой ребенок, и ты распоряжаешься ею. Какое право имеет бабка указывать тебе? Она вон свалилась и отлеживается в больнице, а ты мучайся. Хотя тебе и тридцати лет нет. Жизни не видел. Это ее внучка принесла тебе горе! Было б хорошо с нею, не прибегал бы ко мне! Разве не так? — обняла Сергея Тонька. Тот, соскучившись по бабам, соглашался со всеми доводами. Ему так нравилось, когда его жалели. Он готов был слушать Тоньку до бесконечности.

— Тоня! Ты одна на свете всегда понимала меня! Не уходи! — уговаривал Сергей.

— Мне на работу пора! А и у тебя отпуск заканчивается! Так что думай, «мать кормящая», как дальше жить станешь? — сказала у двери.

 — Я придумаю. Приходи вечером! — попросил Серега, вздрогнув от резкого крика дочери.

Вечером она действительно пришла и спросила прямо от порога:

— Ну! Придумал? Решился? Иль будешь прокисать в папашах-одиночках?